Данины прикосновения – неторопливые, но жадные, голодные, которыми он щедро одаривал, сводили с ума. Горячие ладони водили вверх-вниз по коже, согревая, раскаляя до предела.
Одежда скользнула к ногам – ненужная, неуместная. Терпкие на вкус губы приласкали лицо: подбородок, скулы, брови, глаза. Поцеловали уста, влажно погружаясь, сплетаясь языками.
Кинуло в жар, в пот, от томления, от сладкого ожидания, и сердце засбоило. Непередаваемо сладко оказалось в сотый раз узнавать друг друга, вплетаться пальцами в волосы, поглаживать затылок, спускаться к ключицам.
Задохнулись, когда сплелись, закружились в древнем, как мир, танце.
Не хватало воздуха в легких, чтобы надышаться – его ароматом, мало было просто тереться, выводить языком круги на груди. Хотелось больше – кусать, дико, до крови, слизывать капельки из царапин, кричать, срывая голос.
Волосы рассыпались по паркету, голова беспорядочно моталась из стороны в сторону, отчего перед глазами мелькало – так остро, до боли сладко было чувствовать его - всего.
В себе.
Даниил шептал на ухо невероятные слова, от которых кружилась, и без того, легкая голова. Я смеялась, целовала его руки, прикусывала кожу до розовых отметин и тут же их зализывала.
Мы надолго остались в каминном зале – до самого рассвета.
Не могли умерить ласки, порывы, от которых зашкаливал пульс.
Мне казалось, что не было всех этих бессмысленных лет разлуки, что не уходила никуда, и вот тут я – дома. В руках, которые из властных, умело превращались в нежные, бесконечно заботливые.
Усталые, довольные, мы не могли перестать прикасаться, прижиматься друг к другу.
- Я хочу быть с тобой, - сказала полушепотом, когда бессмысленная нега слегка отступила.
Даниил промолчал, но обнял крепче.
- Расскажи, как ты жил? Зачем преследовал меня, не давал полной свободы, если, - запнулась.
Сказать «не нужна» - не повернулся язык, но, Даниил понял.
- Мира, мне уже далеко не двадцать лет, и я привык жить вот так, - он кивнул подбородком в потолок, пытаясь обвести глазами комнату, - когда все понятно и просто: секс – это секс, а когда партнер уезжает, бросая на холодильнике прощальную записку – то навсегда. Пусть даже этот партнер – самое лучшее, что случалось в жизни. И когда это произошло, опуская все сомнения, злость, могу сказать, что таскаться за тобой по необъятной стране было затратно, сложно, унизительно. Скажи мне, девочка, - Даниил перевел на меня потемневший взгляд, - разве эти действия, уже одним своим существованием, не отвечают на все вопросы?
В ответ я закрыла глаза, прячась от жадного взгляда.
- Сейчас, отбросив в сторону самолюбие и гордыню, я созрел настолько, что готов признать: буду стараться. Очень буду стараться избавиться от дурных привычек, приспособиться. Потому что – тоже хочу быть с тобой. Кто еще, кроме тебя – солнечная девочка, сможет сделать меня счастливым? Не слушай слова. Обращай внимание на действия. Посмотри на меня, - Даниил взял мое лицо в ладони, - я рядом с тобой, вот такой – грубый, почти старый, мизантроп и гордец. Но я здесь, и готов приковать тебя цепями, лишь бы не ушла. Что думаешь – люблю ли?
Его глаза яростно вглядывались в мои, пожирали своей силой, пылающей волей, кричали: «конечно, люблю».
И впервые за всю историю наших отношений мне было достаточно этого безмолвного признания.
- Тогда почему сказал сегодня, чтобы уезжала? – спросила, чтобы не молчать, чтобы лишний раз удостовериться – любит.
Данила помолчал, раздумывая.
- Уязвленное самолюбие – страшная вещь. Захотелось посильнее задеть за живое, и когда удалось это сделать, то почувствовал себя самым последним гадом, какой только обитает на этой планете. Думаю, что приполз бы к тебе через три дня, самое долгое – неделю, - голос Дани был тихим, немного хриплым, от него мурашки по коже сновали.
Зажмурилась. Не приполз бы. Случись все так, как показал Руслан, пришел бы с цветами на могилу. Вспоминать об этом было страшно, жутко, и я не стала уточнять и напоминать.
Чтобы отвлечься, спросила, через несколько минут тишины:
- А следил зачем? – действительно не понимала, - знаю, ты любишь все держать под контролем, но не настолько же, чтобы…
- Настолько, - перевернулся набок, устраиваясь удобнее, заглянул в глаза.
В мягком свете бра, увидела несколько новых морщинок у глаз, седину на висках. Потянулась к переносице, поцеловала.
- Кто, кто следил за мной в последнее время? Наверняка это был кто-то близкий, из знакомых.
Даниил отвел глаза.
- Скажи! – шутя, но с силой стукнула по груди.
- Это был Антон – твой друг-бармен, - покусал губу Даниил.
- Быть не может, - округлила глаза, не веря, - он же самый настоящий… - я подбирала эпитеты, но все литературные слова куда-то запропастились, - ты с такими за руку не здороваешься, в общем.
- Брось, вся та чепуха, какой он тебя накормил – часть легенды, и только.
- Вот так поворот, - покачала головой, - а с Ольгой, почему расстались?
- Не утомилась болтать? – стало ясно, что о бывшей жене и слова не молвит.
Да и, если честно, я мазохизмом не так уж страдала и слушать не особенно хотела. Спросила лишь за тем, чтобы не молчать.
- Ладно, потом расскажешь, - кивнула.
- Обязательно, - фыркнул Даниил.
Да так, что стало понятно – не расскажет.
Разговор плавно сошел на «нет», разморило, и мы остались внизу – на узком диванчике, практически лежа друг на друге. Впрочем, это никак не помешало расслабиться, увидеть сны.
***
Той ночью мне приснился Руслан.
Мы сидели в моей старой квартирке, на тесной кухоньке.
За спиной гостя медленно таяла стена вместе со шкафчиками, сменяясь чернильной пустотой и невесомостью космоса. В воздух принялись взмывать предметы, что были на кухне – тарелки, пара чашек, ухватка, бисквитное печенье, следом вазочка, в котором оно находилось, и многое другое.
Старый знакомый улыбался, широко и лучисто. Вокруг его головы ярким ореолом светились мелкие точки, и казалось, что это далекие галактики, какие при желании можно разглядеть через телескоп.
Руслан сидел верхом на стуле, уперев подбородок о скрещенные ладони, я – напротив.
- Ну, вот, - сказал, не разжимая губ, так, что голос прозвучал прямо в голове, - теперь все у тебя будет в порядке.
- Не понимаю, - так же немо, спросила я. - Что вообще это всё было?
Иномирянин склонил голову набок излюбленным движением.
- Я исполнил твое желание, только и всего.
- И что я желала? – недоуменно развела руками.
Руслан задумался.
- Его тяжело сформулировать, потому что оно было прямым энергетическим посылом, без четкой формы. В первую очередь ты хотела счастья, но не такого, какое дается простой ценой, почти задаром. Ты хотела сама прийти к нему, через испытания и сложности. Подсознательно подозревая, что то, что досталось через боль, будет больше цениться. Да, Мирослава, именно поэтому я решил явиться, помочь. Знала бы ты, - закатил глаза гость, - сколько тысяч раз на дню, слышатся просьбы. Выполнить их все можно щелчком пальцев, но, это было бы слишком просто, и – не вполне честно, - он замолчал, улыбнулся шире.
За его спиной космос поглотил противень и электрический чайник.
- Ты – Бог? – поинтересовалась, как и в прошлый раз - мысленно.
Будь это все реальностью, а не сном, я бы или похолодела от ужаса, или спятила. Но, мне было на удивление спокойно и хорошо. Умиротворенно.
- А что такое – Бог? – лукаво прищурился гость. – Я - тот, кто может выполнять желания, но делает это отнюдь не всегда.
- Хорошо, - кивнула я, - но, что именно ты сделал?
- Сделал так, что ты будешь счастлива. Долгие годы, до самой старости. Да, конечно с ним, со своим обожаемым Даниилом, можешь не спрашивать, - хлопнул в ладони Руслан.
- И, мы больше не встретимся с тобой? – взгрустнулось мне.
Как не крути, а привязаться успела.
- Как знать, - загадочно протянул гость, - может, свидимся, когда твои щеки прорежут морщины, и ты, Мирослава, пожелаешь обрести вечную молодость, - он откровенно засмеялся, явив милую ямочку на щеке. От смеха в комнате сделалось светлей.