Алхимики создали множество магических рисунков-символов, должных принудить служить им духов огня, воды, земли и воздуха. Имелась у алхимиков и специальная одежда, которой приписывалось магическое значение. Субстанция, которая посредством своих магических свойств должна была помочь появлению золота на свет, была названа философским камнем. Философский камень у алхимиков имел и другие наименования: «красный лев», «великий магнистериум» и т. д.
Обращению алхимиков к магии способствовала значительная популярность в эллинистическом мире того времени идей неоплатонизма — религиозно-философского учения, проникнутого духом восточного мистицизма, некоторые представители которого считали возможным общение посредством колдовства с потусторонними силами, управляющими природой. Так, неоплатоник III — IV веков нашей эры Ямвлих прямо проповедовал магию, давал наставления в том, как вызывать божества и демонов, уверял, что сам творил чудеса. Учение неоплатонизма оказало огромное влияние на рождение алхимии. «Ведь алхимик ставил перед собой задачу невозможную и неосуществимую... и самая жалкая неудача была обычным венцом его трудов и стараний. Он и сознавал свою немощность, и веровал, что если бы пособником ему явился какой-нибудь могучий дух, будь то хоть сам нечистый, то его мечтания, силою этого пособника, мигом осуществились бы. Как же было ему не прилепиться к учению, которое давало ему в руки средства и способы войти в сношения с такими сотрудниками, в особенности если ему при этом улыбалась возможность подчинить их своей воле и заставить их на себя работать» (46, 3).
Алхимики утверждали, что неудачи в производстве искусственного золота постигают их прежде всего: из-за «несоблюдения необходимых правил общения с подлинными хозяевами природы». Под «необходимыми правилами» они имели в виду не что иное, как уходящие в глубь веков религиозно-магические ритуалы. Алхимики соединили эти ритуалы и верования с мистическим учением о сверхъестественной сущности природных сил, упорядочили их в стройную, «логичную» магическую систему, получившую название «алхимии»....
В этой системе первобытные духи, населявшие материальные вещи, были заменены неоплатоническими религиозно-философскими категориями типа «энергетических энтелехий», «эманации алхимического Единого» и т. д. Принцип первобытной магии «подобное производит подобное» также приобрел видоизмененную, «отвлеченную» форму: «Все вещи, богатые известными свойствами (качествами), например теплом, холодом, смелостью, страхом, печалью, гневом, любовью или какой-нибудь иной страстью, тяготеют к вещам с подобными же свойствам ми (качествами) и вызывают в них подобные же встречные силы». Так писал маг и алхимик Агриппа Корнелий Неттесгеймский.
Однако неоплатоническая «рационализация» магических операций и взглядов, пишет В. Рабинович в книге «Алхимия как феномен культуры», не отменяла в первобытной магии ритуально-словесного действия мага, а, наоборот, превозносила его, отбрасывая собственно химические знания и навыки. Для алхимика нужны бы7 ли не объективные знания и приемы, а совсем другое: владение магическим словом и действием, материализующимся в конкретном магическом инструменте и подчиняющим стихии воле алхимика (см.: 51, 256). Впрочем, следует отметить, что воодушевляемые мечтой о философском камне алхимики в своих многочисленных поисках наталкивались на подлинные открытия новых составов, веществ и т. д. Сейчас мы знаем, сколь много таких открытий было совершено древними и средневековыми алхимиками. Знаем и то, что химия в процессе своего становления использовала эти открытия точно так же, как астрономия на начальных этапах своего развития опиралась на собранные древними астрологами наблюдения над движением небесных светил. Вопрос о связи знания и суеверия в прошлом, конечно, не прост. Их взаимопереплетенность, взаимопроникновение друг в друга в эпохи, ушедшие в далекое прошлое, несомненны. Однако это не должно заслонять того факта, что и астрология, и алхимия, хотя и сыграли свою роль в формировании опытного естествознания, всегда покоились на вере в сверхъестественное и потому всегда выступали не в роли научных, пусть даже и ошибочных, теорий, но в роли религиозной идеологии.