– Нет, – ответил Кот. – Тогда он использовал бы еду получше. Готов поспорить, что отравленными будут смородиновые пироги.
Пока они относили вниз лампу и поднос и ставили их на верстак в центре комнаты, Тонино явно пришел к тому же выводу.
– Он сказал, – заметил он, – что поддерживает в себе жизнь гораздо дольше нормальной продолжительности жизни. Думаешь, он добивается этого, убивая мальчиков – своих подмастерьев?
Кот подтащил к верстаку два наименее шатающихся стула.
– Не знаю, – сказал он, – но возможно. Думаю, когда тот призрак кудесника попадет сюда, мы должны попросить его помочь.
– Хорошая идея, – сказал Тонино и с сомнением добавил: – Если он сможет.
– Конечно, сможет. Он по-прежнему останется кудесником, даже если он призрак.
Они разорвали твердый хлеб на кусочки и принялись грызть резиновый сыр, по очереди глотая воду из оловянного кувшина. Она была несвежей и пахла прудом. У Кота почти сразу же заболел желудок. Возможно, он ошибся в своих рассуждениях, и в конце концов этот отвратительный ужин был отравлен. А с другой стороны, возможно, просто еда была несъедобной. Или просто одна мысль о яде заставляла его желудок считать, что она отравлена.
Он внимательно наблюдал за Тонино, не покажет ли тот признаки отравления. Но Тонино явно доверял суждению Кота. Пока Тонино ел, его глаза в мягком свете лампы становились ярче, а грязные впавшие щеки – круглее и розовее. Кот посмотрел, как он зубами соскребает с корки последние остатки сыра, и решил, что в этой еде яда нет. Его желудок немного разжался.
– Я всё еще голоден, – сказал Тонино, с сожалением положив корку. – Я так голоден, что мог бы съесть те сухие бобы.
Кот вспомнил, что засунул бобы в карман, когда Мастер Паукк спустился по лестнице. Он вытащил их и положил все семь под лампой. И с удивлением обнаружил, что они стали более блестящими и пухлыми, чем раньше. Четыре полностью потеряли морщины. Даже самый старый и высохший больше походил на боб и меньше на высушенный коричневый комок. В свете лампы они мягко сияли красным и фиолетовым.
– Интересно, – произнес он, ткнув их пальцем. – Интересно, не являются ли кудесниками и эти?
– Возможно, – сказал Тонино, уставившись на них. – Он сказал, что создает кудесника с десятью жизнями. Здесь, наверное, семь жизней, и восьмая скоро поступит. А откуда он возьмет еще две?
«От нас», – подумал Кот и понадеялся, что Тонино об этом не подумает.
Но в этот момент самый новый и блестящий боб внезапно подпрыгнул и стал безостановочно переворачиваться. Тонино забыл, о чем они говорили, и завороженно нагнулся вперед.
– Он живой! А остальные тоже живые?
Похоже, да. Один за другим бобы начали шевелиться и переворачиваться. В итоге катались и прыгали все, даже самый старый боб, хотя этот последний, видимо, был способен только покачиваться с боку на бок. Самый новый боб теперь переворачивался так энергично, что чуть не спрыгнул с верстака. Кот поймал его и положил обратно к другим.
– Интересно, прорастут ли они? – произнес он.
– Бобовые стебли, – сказал Тонино. – О, пожалуйста, да!
Пока он говорил, самый новый боб раскололся вдоль, открывая бледную зеленоватую внутреннюю часть, которая явно была очень даже живой. Но это не походило на то, как прорастает боб. А скорее на то, как жук раскрывает крылья. Мгновение мальчики могли видеть, как две пятнистые пурпурно-красные половинки его кожуры раскрываются, будто панцирь крыльев, а потом они словно сплавились с остальным. После этого развернулось бледное зеленоватое прозрачное растущее нечто. Растущее нечто быстро растянулось в плоскость с несколькими вершинами, пока не стало похожим на парящий лист платана из зеленоватого света. На нем имелись нежные прожилки, и он слегка пульсировал.
К этому моменту остальные пять тоже раскалывались и растягивались. Каждый отращивал вершины и прожилки, но с немного разными формами, так что Кот думал о них как о листьях плюща, инжира, винограда, клена и платана. Даже самый старый седьмой боб пытался расколоться. Но он был таким ссохшимся и твердым и явно испытывал такие трудности, что Тонино положил указательные пальцы на каждую его половинку и помог ему раскрыться.
– О, кудесники, пожалуйста, помогите нам! – сказал он, когда боб растянулся в маленькую и самую чахлую форму.
Лист дикой рябины, подумал Кот и немного озадачился, откуда он знает про деревья. Он грустно посмотрел на скопление хрупких, дрожащих, зеленоватых форм, собравшихся у основания лампы, и понял, что Тонино был прав, когда вначале сомневался. Возможно, когда-то зеленые формы были кудесниками – Кот подумал, Тонино прав насчет этого, – но они не были призраками. Эти существа были слабыми, беспомощными и растерянными. Всё равно что просить о помощи только что вылупившихся бабочек.
– Не думаю, что они могут помочь, – сказал он. – Они даже не знают, что с ними произошло.
Тонино вздохнул.
– Они чувствуются ужасно старыми, – согласился он. – Но и новыми тоже. Наоборот – нам придется им помочь. Спрятать их от Мастера Паукка.
Он попытался поймать старый чахлый лист, но он неистово упорхнул от его пальцев. Это, похоже, встревожило остальных. Они все забились, задрожали и для безопасности собрались в светящуюся группу позади оловянного кувшина.
– Перестань! Ты пугаешь их! – сказал Кот.
И тут же услышал за спиной шуршащий звук в конце комнаты. Они с Тонино развернулись посмотреть.
Там, в клейких пыльных нитях, слабо светясь среди свисающей паутины, дергалось еще одно похожее на лист существо – большое на этот раз. Оно вырывалось еще неистовее, чем чахлый лист убегал от пальцев Тонино, но каждый взмах и извивание только сильнее затягивали его вглубь запутанной паутины и вниз к черному контейнеру.
– Это умерший кудесник! – воскликнул Тонино. – О, быстрее! Помоги ему!
Кот медленно встал. Он боялся этой штуки. Так бывает, когда в спальню попадает птица – безнадежно охватывающая паника, – но когда он увидел, что штука вдруг превратилась в боб и начала стремительно падать к черному контейнеру, он кинулся в конец комнаты и нервно просунул руки в серую запутанную пелену паутины. Он едва успел оттолкнуть боб ребром левой ладони. Боб ударился о контейнер и отскочил на пол. Кот схватил его. Оказавшись в его руке, боб тут же раскололся, вырос и стал листом – больше, ярче и остроконечнее, чем все остальные. Кот перенес его, жужжащего в ладонях, и аккуратно поместил рядом с остальными, где он присоединился к прозрачной, пульсирующей, живой группе, сияющей под лампой. Словно рыбный косяк, подумал Кот.
– Он идет! – выдохнул Тонино. – Заставь их бежать!
Кот услышал, как открывается дверь наверху лестницы. Он махнул руками на скопление листьев.
– Кыш! – прошептал он. – Спрячьтесь где-нибудь!
Листья уклонились от его рук, но, к его раздражению, остались там, где были, паря за оловянным кувшином.
– О, уходите! – умолял их Тонино, когда Мастер Паукк стремительно слетел по лестнице.
Но они не двигались.
– Во что вы тут, мальчики, играете? – вопросил Мастер Паукк.
Он торопливо прошел через комнату к свисающей паутине.
– Согласно моей звездной карте Габриэль де Витт умер почти двадцать минут назад. Его душа должна уже прибыть сюда. Почему вы не постучали в дверь? Слишком заняты, набивая желудки, чтобы заметить? Так?
Он промчался мимо лампы и верстака, не посмотрев на них. Листья вздрогнули, когда в них ударил сердитый порыв ветра от его движения. Затем, к громадному облегчению Кота, большой новый лист поднял один бок, словно подзывающим жестом, и тихо скользнул через край верстака в тень под ним. Остальные повернулись и перелетели следом, точно ряд ныряющей камбалы – последним торопился старый чахлый лист. Кот и Тонино скосили глаза, чтобы убедиться, что их не видно, а потом снова быстро перевели взгляд на Мастера Паукка. Он раскидывал паутину вправо и влево, чтобы добраться до контейнера.