– Выглядит весело, – сказал Мелвилл. – Нет, не совсем честолюбие, сэр. Скажем, скорее Кэрол вскружил голову успех, и ее маме вместе с ней. Нелегко остановиться, когда твоя мама ждет, что ты будешь продолжать и продолжать.
По главной улице теперь мчался кэб, запряженный лошадьми, а за ним бежали кричащие, дерущиеся, взбудораженные люди. Их преследовал небольшой полицейский отряд. Видимо, всё из-за того, что седобородый человек в кэбе щедро разбрасывал во все стороны горсти драгоценных камней. Большей частью арабские драгоценные камни и пиратские сокровища, подумала Кэрол. Она заинтересовалась, окажутся ли они стеклом или настоящими драгоценностями.
– Бедняга Бимбо, – сказал Мелвилл. – Он нынче вообразил себя кем-то вроде царственного Санта Клауса. Слишком часто играл такие роли. Думаю, ему пора на пенсию.
– И какая жалость, что твоя мама велела кэбу подождать, – сказал Крестоманси Кэрол. – Это там не Фрэнсис, Марта и Пол? Как раз заходят в казино.
Так оно и было. Кэрол видела, как они, взявшись под руки, вальсируют по мраморной лестнице – отправляющаяся кутить троица.
– Пол говорит, у него есть методика, как сорвать банк, – произнес Мелвилл.
– Весьма распространенное заблуждение, – заметил Крестоманси.
– Но он не может! – воскликнула Кэрол. – У него нет настоящих денег!
С этими словами она случайно опустила взгляд. Ее бриллиантовая подвеска исчезла. Так же как и бриллиантовая брошь. Пропали сапфировые и золотые браслеты. Даже застежка на сумочке была сорвана.
– Они обокрали меня! – вскричала она.
– Должно быть, это Марта, – грустно произнес Мелвилл. – Вспомни, она была карманным воришкой в «Лондонском тиране».
– Ты, похоже, задолжала им немало заработной платы, – заметил Крестоманси.
– Но что мне делать? – простонала Кэрол. – Как я всех верну?
Мелвилл, похоже, беспокоился за нее. Выражение его лица казалось злодейской гримасой, но Кэрол прекрасно его поняла. Мелвилл был милым.
Крестоманси выглядел просто удивленным и слегка скучающим.
– Имеешь в виду, ты хочешь вернуть всех этих людей?
Кэрол открыла рот, чтобы сказать, что да, конечно, хочет! Но не сказала. Они так веселились. Бимбо переживал лучшие мгновения своей жизни, носясь по улицам и разбрасывая драгоценности. Люди в море были счастливой плескающейся массой, а официанты бегали по площади, принимая заказы и шлепая блюда и стаканы перед многотысячным кастом в кафе. Кэрол только надеялась, что они используют настоящие деньги. Повернув голову, она заметила, что некоторые из многотысячного каста дошли до площадки для игры в гольф и, похоже, решили, что гольф – командная игра, в которую играют примерно как в хоккей.
– Пока Кэрол размышляет, – сказал Крестоманси, – Мелвилл, каково ваше личное мнение о ее снах? Как того, кто видел их изнутри?
Мелвилл с несчастным видом потянул себя за усы.
– Я боялся, что вы спросите меня об этом. Конечно, у нее потрясающий талант, иначе она не смогла бы всё это делать, но иногда я чувствую, что она… ну… повторяется. Скажем так: думаю, насколько Кэрол не позволяет быть собой нам, настолько же не позволяет и себе.
Кэрол поняла, что Мелвилл – единственный из ее людей, кто ей действительно нравится. Она искренне устала от остальных. Хотя она этого не признавала, они давным-давно ей наскучили, но у нее никогда не оставалось времени придумать кого-то более интересного, поскольку она всегда была занята следующим сном. А что, если уволить их всех? Но не ранит ли это чувства Мелвилла?
– Мелвилл, – встревоженно спросила она, – тебе нравится играть злодеев?
– Моя дорогая, это полностью на твое усмотрение, но признаю, иногда мне хотелось бы быть кем-нибудь… ну… не с черным сердцем. Скажем, с серым сердцем. И немного более сложным.
Это было нелегко.
– Если я соглашусь, – произнесла Кэрол, размышляя над этим, – мне придется сделать перерыв в снах и потратить некоторое время – возможно, долгое время, – на то, чтобы по-новому взглянуть на людей. Ты не возражаешь подождать? Это может занять около года.
– Нисколько, – ответил Мелвилл. – Просто позови, когда понадоблюсь.
Он наклонился и поцеловал Кэрол руку в своей лучшей и самой злодейской манере…
…И Кэрол опять оказалась сидящей в шезлонге. Однако на этот раз она терла глаза, и на террасе никого не было, кроме Крестоманси, который держал сломанный шезлонг и разговаривал вроде как по-итальянски с худеньким мальчиком. Мальчик, видимо, поднялся от бассейна. Он был в плавках, и с него на плиты капала вода.
– О! – произнесла Кэрол. – Значит, на самом деле это был лишь сон!
Она заметила, что выронила зонтик, и потянулась поднять его. Похоже, по нему кто-то прошелся. И на ее платье осталась длинная полоса помадки. Затем она, конечно, поискала брошь, подвеску и браслеты. Они исчезли. Кто-то порвал ее платье, снимая брошь. Ее глаза метнулись к перилам и обнаружили на них маленькую подгоревшую кастрюлю.
Кэрол вскочила и бросилась к перилам, надеясь увидеть спускающегося по лестнице Мелвилла. Лестница была пустой. Но она подоспела вовремя, чтобы увидеть кэб Бимбо, остановленный и окруженный полицейскими в конце бульвара. Бимбо в нем не было. Как будто он использовал трюк с исчезновением, который она придумала для него в «Калеке из Монте-Кристо».
Внизу на пляже толпы многотысячного каста выходили из моря и ложились, чтобы позагорать, или вежливо одалживали пляжные мячи у других отдыхающих. На самом деле, Кэрол с трудом могла отличить их от постоянных туристов. На площадке для игры в гольф человек в красной спортивной куртке распределял и выстраивал рядами многотысячный каст, чтобы научить их начальному удару. Тогда Кэрол посмотрела на казино, но там не было ни следа Пола, Марты или Фрэнсиса. Однако возле площади звучало пение, доносящееся из переполненных кафе – ровное нарастающее пение, поскольку среди многотысячного каста, конечно, было несколько больших хоров. Кэрол повернулась и осуждающе посмотрела на Крестоманси.
Крестоманси прервал итальянский разговор и подвел к ней маленького мальчика, взяв его за худое мокрое плечо.
– Присутствующий здесь Тонино, – сказал он, – довольно необычный маг. Он усиливает магию других людей. Когда я понял направление твоих мыслей, я подумал, лучше ему быть здесь, чтобы поддержать твое решение. Я подозревал, что ты решишь поступить как-то так. Поэтому я и не хотел здесь репортеров. Не желаешь ли теперь спуститься к бассейну? Уверен, Дженет одолжит тебе купальник, как, возможно, и чистое платье.
– Ну… спасибо… да, пожалуйста… но… – начала Кэрол, когда мальчик указал на что-то позади нее.
– Я говорю по-английски, – сказал он. – Ты выронила бумагу.
Кэрол живо повернулась и подобрала ее. Там было написано красивым наклонным почерком:
«Настоящим Кэрол Онейр освобождает Фрэнсиса, Люси, Марту, Пола и Бимбо от всех дальнейших профессиональных обязанностей и предоставляет многотысячному касту отпуск на неопределенный срок. Я же беру отпуск с твоего любезного позволения и остаюсь
Твоим слугой,
Мелвиллом».
– О, хорошо! – произнесла Кэрол. – Ой! Что мне делать с мистером Хитрусом? И как сообщить об этом маме?
– Я могу поговорить с Хитрусом, – сказал Крестоманси, – но твоя мама – исключительно твоя проблема. Хотя твой отец, когда вернется из кази… э, с рыбалки… наверняка тебя поддержит.
Папа поддержал Кэрол несколько часов спустя, а с мамой иметь дело было немного проще, чем обычно, поскольку она была ужасно смущена тем, что приняла жену Крестоманси за служанку. Однако к тому моменту больше всего Кэрол хотела рассказать папе о том, что ее шестнадцать раз столкнули с трамплина и что она научилась плавать двумя стилями – ну, почти.