Кот уставился на Габриэля, который уставился вдаль, точно старый костлявый пророк. Тонино по другую сторону кровати тоже таращился, выглядя таким же испуганным, каким Кот себя чувствовал.
– Почему вы думаете, – хрипло спросил Кот, – что это может быть кто-то из прошлого?
– Потому… – начал Габриэль.
И тут случилось то, чего так боялся Кот.
Лицо Габриэля де Витта вдруг утратило всякое выражение. Подушки у него за спиной начали медленно оседать, из-за чего он снова опустился в лежачее положение. Затем Габриэль де Витт будто выбрался из себя. Высокий старик в длинной белой ночной рубашке отделился от лежащего старика и мгновение стоял, с грустью переводя взгляд с Кота на Тонино, а потом ушел в даль, которая каким-то образом не являлась частью белой комнаты.
Они оба повернули головы и смотрели ему вслед, пока он шел. Кот обнаружил, что сквозь фигуру уходящего старика может видеть Тонино, ландыши на прикроватном столике, а потом угол платяного шкафа. Старик становился меньше с каждым шагом, пока, наконец, не потерялся в белой дали.
Кот сам удивился, что не закричал – хотя и был близок к этому, когда снова посмотрел на лежавшего на подушках Габриэля де Витта и увидел, что его лицо стало голубоватым и еще более впалым, а рот медленно открывался всё больше и больше. Кот не мог издать ни звука или пошевелиться, пока Тонино не прошептал:
– Я видел тебя сквозь него!
Кот сглотнул:
– Я тоже. Видел тебя. Почему?
– Это была его последняя жизнь? – спросил Тонино. – Он теперь на самом деле умер?
– Не знаю. Думаю, мы должны кого-нибудь позвать.
Но, видимо, кто-то уже узнал. По ковру снаружи протопали шаги, и в комнату ворвалась мисс Розали, за которой следовал мистер Робертс. Оба бросились к кровати и встревоженно уставились на Габриэля де Витта, словно ожидали, что он проснется в любую минуту. Кот бросил еще один взгляд на разинутый рот и странный голубовато-восковой цвет лица и подумал, что никогда не видел никого, настолько явно умершего. Он видел родителей прямо перед похоронами, но они выглядели почти спящими, а вовсе не так.
– Не беспокойтесь, мальчики, – сказала мисс Розали. – Просто ушла очередная жизнь. У него остались еще две.
– Нет, ты забываешь о жизни, которую он отдал Ашет, – напомнил мистер Робертс.
– О, точно, – сказала мисс Розали. – Глупо с моей стороны. Но у него осталась еще одна. Почему бы вам не пойти вниз, мальчики, пока не начнется новая жизнь? Порой это занимает немало времени.
Кот с Тонино с благодарностью спрыгнули со стульев. Но как только они это сделали, Габриэль пошевелился. Его рот захлопнулся, а лицо снова стало лицом живого человека – человека, который выглядел бледным и нездоровым, но, несмотря на это, переполненным сильными чувствами.
– Розали, – произнес он слабым капризным голосом, – предупреди Крестоманси. Невилл Паукк шныряет вокруг этого дома. Я очень ясно его сейчас почувствовал.
– О, глупости, Габриэль! – резко и властно воскликнула мисс Розали. – Как это может быть он? Вы знаете, что Невилл Паукк – каким бы ни было его настоящее имя – жил во времена первого Крестоманси. Это более чем за сто лет до вашего рождения!
– Говорю тебе, я чувствовал его! – настаивал Габриэль. – Он был там, когда уходила моя последняя жизнь.
– Вы не можете этого знать, – настаивала мисс Розали.
– Я знаю. Я изучал этого человека, – продолжал упорствовать Габриэль, его голос становился всё более слабым и дрожащим. – Когда я только стал Крестоманси, я изучал его, поскольку мне необходимо было знать, каким бывает действительно злой кудесник, а он был самым изобретательным из всех. И это весьма изобретательно, Розали. Он пытается сделать себя сильнее, чем любой из Крестоманси. Предупреди Кристофера, что он в опасности. Особенно предупреди Эрика.
– Да, да, да, – ответила мисс Розали, настолько явно просто поддакивая ему, что Габриэль заметался в отчаянии, сбросив одеяло на пол. – Конечно, я предупрежу их, – она натянула одеяло обратно. – Успокойтесь, Габриэль, пока вам не стало плохо, и мы сделаем всё, что вы хотите.
Она многозначительно посмотрела на мистера Робертса, чтобы он увел из комнаты Кота и Тонино.
Мистер Робертс кивнул. Он взял мальчиков за плечи и вывел их на лестничную площадку. Когда он мягко прикрыл дверь, они услышали за спиной голос Габриэля:
– Послушай, Розали, я не брежу! Паукк научился путешествовать во времени. Он опасен. Я отвечаю за то, что говорю.
Его голос звучал так слабо и так расстроенно, что мистер Робертс с крайне обеспокоенным видом сказал:
– Слушайте, мальчики, наверное, вам лучше отправиться домой. Не думаю, что он почувствует себя достаточно хорошо, чтобы еще говорить с вами сегодня. Я вызову вам кэб и позвоню в замок сказать, что вы вернетесь на более раннем поезде.
К этому моменту Кот ничего не хотел больше, чем этого. Судя по виду Тонино, он чувствовал то же самое. Единственное, о чем Кот жалел – они пропустят обед. Правда, представление мисс Розали об обеде заключалось в помидоре и салате-латуке, и у них было пять шиллингов Милли. Он последовал за мистером Робертсом вниз, думая о пончиках и вокзальных пирогах.
К счастью, когда они дошли до главных ворот, по улице как раз грохотал кэб: одна из тех старомодных запряженных лошадями повозок, похожих на большую вертикальную коробку на колесах, в которых кучер сидит наверху этой коробки. Она была потрепанной, а лошади – тощими, но мистер Робертс с большим облегчением окликнул ее и заплатил кучеру, когда мальчики взобрались внутрь.
– Вы можете успеть на поезд в два тридцать, – сказал он. – Поторопитесь, кучер.
Он закрыл дверь, и кэб тронулся. Кэб был вонючим и трясущимся, его колеса скрипели, но Кот посчитал, что возможность уехать так быстро того стоила. До вокзала было недалеко. Кот сидел в полумраке внутри коробки и чувствовал, как его разум от облегчения опустошается. Он хотел не думать о Габриэле де Витте еще очень долгое время. Вместо этого он думал о вокзальных пирогах и сэндвичах с солониной.
Но спустя полчаса тряски, вони и скрипа что-то начало его озадачивать. Он повернулся к другому мальчику в полутьме рядом с ним.
– Куда мы ехали?
Тонино – если его действительно так звали: Кот обнаружил, что не знает точно – неуверенно покачал головой.
– Мы двигаемся на северо-восток, – сказал он. – Меня тошнит.
– Тогда сглатывай, – велел ему Кот. Единственное, в чем он был уверен: он должен заботиться об этом мальчике, кем бы тот ни был. – Теперь уже наверняка недалеко, – успокаивающе добавил он.
Затем он задумался, что или где «недалеко». Он был слегка озадачен, поняв, что не имеет ни малейшего представления.
По крайней мере, насчет недалеко он, похоже, оказался прав. Пять минут спустя, как раз когда глотки другого мальчика становились отчаянными, кучер сверху закричал:
– Тпрру!
Кэб с визгом остановился, и дверь рядом с Котом открылась. Кот моргнул на серый свет над грязной мостовой и над рядом старых-старых домов, простиравшихся насколько хватало взгляда в обоих направлениях. «Должно быть, мы в предместьях Лондона», – подумал он. Пока Кот недоумевал над этим, кучер сказал:
– Два блондинистых паренька, как вы сказали, начальник.
Человек, открывший дверь, заглянул через нее, чтобы внимательно посмотреть на них. Они оказались лицом к лицу с низеньким пожилым мужчиной в грязной черной мантии. Внимательные круглые карие глаза и небритое коричневое лицо, всё иссеченное складками и морщинами, так походили на обезьяньи, что только мягкая черная шляпа, похожая на священническую, показывала, что это человек, а не обезьяна. А может, и нет. Кот странным образом обнаружил, что не уверен ни в чем.
Плоский обезьяний рот растянулся в усмешке.
– Ах, да, те, что нужно, – сказал мужчина. – Как приказано.