– Жанна, хлеба нет даже у нас на столе. Ладно тебе… не хлебом единым…
…Звучит аккордеон, баба Таня заглушает свою подругу музыкой. Кто-то толкает Жанну за стол, она присаживается, ей наливают вина. А Эдика просят, мол, говори, и он неохотно, но произносит первый тост:
– Миру – мир, войны не нужно!
Все его дружно поддерживают, аплодируют, выпивают.
Сашка наливает себе ещё, не дожидаясь никого, снова шепчет Эдику на ухо:
– Я думал, застолье рухнет, а тут всё только начинается.
– Кончится у меня дома, когда останусь наедине с женой, – вздыхает Эдик. – Вечная борьба двух полов укрепляет иммунитет, хоть и расшатывает нервы… Налей-ка мне тоже, пока моя не смотрит… Как бы ни кастрировала она меня ночью, денег-то не осталось совсем.
– Зачем ты ей нужен будешь, кастрированный?
– Не знаю, Сашка. Вот ты, к примеру, никому не нужен, ты живёшь один. А я живу в паре, и мне кажется, что я тоже никому не нужен.
Уже стемнело, и они, не прячась, выпили по третьей.
Эдик закурил.
– У нас, Сашка, не дом, а притон какой-то, а мы, каждый из нас, кто здесь живёт, тусклые огни, которые загораются на всю свою мощь только в момент всеобщего празднества. Давай за это выпьем, наливай, – и он обратился ко всем собравшимся: – За типичную ситуацию, за нетипичных женщин, за типичную Россию, за атипичную пневмонию – за всё хорошее и плохое, будем!
– Будем! – поддержала баба Таня и заиграла туш.
Каучук
Иду в бар выпить пива.
Заведения, подобные этому, имеют один и тот же запах: кисло-рыбно-прокуренный.
Беру два бокала пива, фисташек.
Вечер только начался, а уже почти все посетители – дрова! Интересно, это зависит от некачественного дешёвого пенистого напитка или от состава посетителей?
Много женщин. Полупьяных. Все – затасканные: этих я называю бабами. Они ищут грязного секса, а иначе – разве можно появиться уважающей себя даме в таком обществе?!
Но на них мало кто обращает внимание. В последней стадии опьянения некоторые из мужчин начнут приставать к ним, – какая потом уже разница! Конечно, жаль весь скотный двор, но ничем не поможешь…
Часто сам бываю в подобном состоянии… Но у меня оправдание – трезвый пьяного не понимает. В данный момент.
Пока я не в форме, чтобы напиться. Литр пива – это не показатель.
Допиваю остатки, выхожу на улицу, закуриваю. Чем бы заняться?
Достаю сотовый телефон, звоню Ленке.
Ленка – проститутка. Работает в «Эскорте» – элитное агентство продажной любви. Раз элитное, значит лучшее, значит дорогое. Но за хорошее обслуживание – денег не жалко.
Возвращаюсь домой.
Я заказываю только Ленку. Она мне нравится. Можно сказать, она красавица. Описывать внешние данные – это всё равно, что алкоголика выводить из похмелья заочно, рассказывая ему басни о водке и не давая выпить; у каждого из нас свои представления о красоте, как и о вреде алкоголизма.
Ей двадцать пять лет. Как она говорит. Я даю больше, но это не важно.
Дома делаю уборку, жду.
Сутенёр привёз девушку в назначенное время. Я открыл дверь. Он зашёл первый, она – следом. Ленка остановилась возле меня, он, не разуваясь, пошёл через прихожую в одну комнату, в другую, выискивая, как ищейка, непонятно что.
– Всё нормально, шеф, – говорю. – Ты не в первый раз здесь. Я живу один.
– Положено.
– Ты, как ментяра, – смеюсь.
– Я – он и есть.
– Бывший, – шепчет Ленка в моё ухо. Возбуждает.
Он выныривает из кухни, смотрит на часы:
– Время пошло. В два часа ночи я звоню в дверь.
Уходит. За ним запираю дверь на все замки.
Ленка сидит в кресле, нога за ногу. Длинные тонкие ноги оголены выше колен до неприличия. Я любуюсь ими какое-то мгновение. Она улыбается. Редкое явление для проститутки. У неё ровные белые зубы – пока никто не бил, видимо. Это – такая же редкость, как гроза в Антарктиде.
– Витёк, с тобой я отдыхаю. Уморили меня сегодня. Давай чуть позже, а?
– Как скажешь, – говорю. – Мне не горит.
– Не ври. Горит, ещё как! Иначе – не вызывал бы.
– Угадала. Но ты заметила, что третий раз я хочу только тебя. Не знаю, что буду делать, если уйдёшь из агентства. Не дрочить же!
– Я девушка красивая, – она оголяет сиськи, и два тёмных соска нагло смотрят на меня, – знатная… Короче, хватит разглагольствовать, – я жрать хочу!
– Проголодалась, девочка, – я целую соски поочерёдно, – еда на кухне.
Ленка отталкивает меня, вырывается из рук.
– Чуть позже, Витя.
Она сама открывает холодильник, достаёт ветчину, майонез. Я отрезаю хлеб.
– Чай заваришь? – просит.
– Могу водки предложить.
– До утра ещё успею набраться. Не стоит!