И когда мы вошли в один из реакторных отсеков, начальник строительства коротко и просто сказал: «Вот вам и Баранов».
Не вдаваясь в дебри атомной физики, Баранов повел меня по сложному технологическому лабиринту короткой, им самим проложенной дорогой.
По-видимому, старшему производителю работ не раз приходилось рассказывать бригадирам, мастерам, да и молодым инженерам, что они строят, какие процессы здесь будут происходить, и постепенно у него выработалась очень простая и доступная схема рождения атомной энергии.
В сущности, главный корпус состоит из машинного и реакторного залов. Машинный зал принадлежит прошлому, а реакторный — будущему. Почему? В машинном зале будут установлены паровые турбины, которые, как известно, являются порождением века пара. В реакторном будут расщепляться атомы урана и возникать энергия нового века — атомного.
— Самое удивительное, — Баранов перестал улыбаться и беспомощно развел руками, — что машинный зал, детище прошлого, мы сооружаем прогрессивными методами — из сборных железобетонных конструкций.
Эти колонны (длина их двадцать семь метров) целиком формуются на заводе и доставляются сюда.
— Поскольку я только монтирую эти колонны, могу сказать, что вы видите чудо инженерного искусства, — замечает мой собеседник и отдает при этом должное главному инженеру Илье Максимовичу Карташеву и директору завода железобетонных конструкций Вениамину Федотовичу Ревину. — Ну, а что касается реакторного, то есть будущего века, то здесь мы вынуждены применять только железобетон без швов; когда имеешь дело с такой штукой, как уран, надо придерживаться двух девизов: прочность и безопасность.
Теперь мы оказались в центре корпуса, в том самом месте, где будет располагаться атомный реактор. Корпус реактора опустят в глубокий бетонный колодец с трехметровыми защитными стенками. В этом-то колодце и будет заточена атомная буря.
В корпусе реактора в специальной «корзине» будут находиться кассеты с урановыми стержнями. В этом реакторе есть одна особенность: так как в качестве замедлителя нейтронов применяется обычная вода, то уран несколько обогащается делящимся изотопом. Иначе, при натуральном уране, пришлось бы в качестве замедлителя применять графит или тяжелую воду.
Итак, вода-замедлитель создает все необходимые условия для успешного развития цепной реакции, вода-теплоноситель, нагревая воду во втором контуре, вырабатывает пар для турбин, которые и дают электрическую энергию.
На атомной электростанции создаются две зоны, два контура, две линии, два мира. Один — «грязный», другой — «чистый». У первого свой обслуживающий персонал — это только «роботы», автоматы, манипуляторы, управляемые на расстоянии краны и лебедки, двигающие и поднимающие грузы без машиниста, наконец, свои «базы снабжения», инструмент.
Попадаем во второй контур, во вторую «зону», в другой мир. Здесь будут действовать люди — опытные операторы, инженеры атомной энергетики: в атомном веке уже появилась такая новая профессия. Правда, их «действия» будут ограничиваться наблюдениями за приборами и автоматами, но в нужную минуту — при поломке, аварии, профилактическом осмотре или во время очередной смены кассет с урановыми стержнями — они смогут остановить цепную реакцию, успокоить бурю в реакторе, укротить урановый шторм. И тогда кран снимет тяжелую, многотонную задвижку, манипулятор «войдет» в отсеки, дистанционный прибор сделает все, что нужно.
Но управлять всем этим бездушным и холодным миром будет все тот же человек, который проник в тайны атома и теперь безраздельно властвует над ним.