Конечно, — продолжал Кокорин, — люди создали нержавеющую сталь, и люди же открыли атомную энергию. А мне надо соединить их вместе, чтобы, скажем, сталь ничего не пропускала, а атомная энергия ничего не «разъедала». Подумать только, какая ответственность! Ведь все здесь делается навечно, пока будет действовать атомная электростанция. Каждую операцию надо продумать… В общем, если коротко сказать, строителю нужен большой разум…
Представьте себе, с какой осторожностью и точностью сгибают каждый лист. Малейшая трещинка — и все пропало. Вот Владислав Викентьевич Гирнис и придумал гибочный станок. Оказалось, что всю операцию можно делать быстро, аккуратно, легко. Сталь подчинилась разуму — создателю станка. И так во всем, — заметил Кокорин.
В комнату вошел молодой электросварщик Павел Бессмертных. Он учился на специальных курсах, слушал лекции по металловедению, режиму сварки, атомной физике. Он приехал сюда с конспектами, иногда даже заглядывает в них. Но, когда он впервые начал сваривать листы нержавеющей стали, выяснилось, что даже самых разносторонних теоретических знаний еще мало для овладения этим сложнейшим процессом. Нужна величайшая внимательность. Перегрев, излишняя пористость, невидимые глазом кратеры, трещинки — все это подстерегает электросварщика. И с волнением, тревогой наблюдает он за рентгенологом, который проверяет каждый шов, каждый уголок, кромку.
Вон он, Николай Николаевич Пехров, строитель-рентгенолог. Все следят за выражением его лица, с чем он пришел — с трещинами, кратерами или со своим обычным словцом «Вперед!», что означает: «Все хорошо».
Бессмертных сам любит помогать рентгенологу: минуты ожидания кажутся ему слишком долгими и тяжкими.
Делает он это с самоуверенной усмешкой: у меня, мол, все в порядке. Но самоуверенность эта объясняется не только свойствами характера, а маленькой хитростью. Еще до появления рентгенолога Бессмертных сам проверяет себя, по старинке, керосином. Одну сторону шва смазывает мелом, а другую — керосином. Если есть хоть малейшая погрешность, керосин просочится к мелу. А решающее слово все же принадлежит рентгенологу Николаю Пехрову.
— Вот она какая, эта «нержавейка», — говорит Кокорин и ведет меня к своему «терему».
Это внутренняя обшивка отсека «грязного» конденсата в реакторном отделении; она будет оберегать людей от радиоактивной воды, воздуха, пыли. Здесь эту обшивку собрали, сварили и проверили. И в готовом виде отвезут и установят в нижнем ярусе реакторной половины главного корпуса.
— Согласитесь, что удобнее и экономичнее все это делать в цехе или на открытой площадке, а не в узком отсеке реактора, — замечает Татьяна Николаевна.
Я соглашаюсь с ней и прошу рассказать историю двух молодых инженеров Гирнисов, которые связали свою судьбу с атомной энергетикой.
— Это обычная история.
Татьяна Николаевна улыбается.
Действительно, нет ничего особенного в том, что два молодых человека учились в Москве, полюбили друг друга, вместе монтировали тепловую электростанцию (Гирнис на этой стройке отказался идти в технический отдел и решил год проработать рядовым слесарем-монтажником), вместе уехали в Сибирь, а теперь вместе сооружают реактор под Воронежем. Что ж, это, пожалуй, история тысяч молодых семей нашего времени.
Жизненным стержнем этих семей стали работа, труд, общность интересов.
Когда я встретился с Владиславом Гирнисом, разговор наш касался не только технических деталей монтажа атомного реактора и капризов «нержавейки», но и того великого удовлетворения, которое приносит ему каждый этап борьбы с природой.
В сущности, человек уже давно проник во множество видимых и слышимых тайн природы. Теперь же он атакует невидимый и неслышимый мир. Этот таинственный мир оберегается самыми могучими крепостями и бастионами природы. Все это как будто общеизвестные истины.
Но мой собеседник коснулся их в связи с тем, что для покорения этого невидимого микромира приходится строить гигантские сооружения, конструировать сложнейшие и мощные машины, возводить целые комплексы зданий — подземных и наземных.
Я вспомнил о синхрофазотроне в городе Дубне. Только магнит его весит тридцать пять тысяч тонн, а создан он для изучения мельчайшей частицы атома.