И снова прием прервался. Главный инженер с досадой сказал:
— Эти аварийные дома нас в гроб загонят. Сколько можно? Дотации на ремонт... одни убытки для государства.
— Так ли уж все плохо? — улыбнулась Илиана.
— Да хуже некуда. Не обижайтесь, вы все-таки еще не стали специалистом. Да и не только вы. Мало ли у нас техников, ничего не смыслящих в своем деле? Давно пора поговорить о кадрах хотя бы в Министерстве коммунального хозяйства. Специальных училищ нет. Принимаем девушек после средней школы. А ведь техник должен уметь содержать дом в порядке, весь дом снизу доверху... Да и эти девочки не задерживаются: им гораздо выгоднее работать на фабрике или еще подучиться. Вот такие дела. Наши развалюхи съедают все деньги, отпущенные на ремонт. Что бывает нужно в новом доме? Ну, стекло вставить, где-нибудь подкрасить... в общем, пустяки. А возьмем хотя бы дом этой самой Апинис. Сколько уже лет он числится аварийным объектом! Каждый год заново смолим там крышу. И все равно осенью и весной — потоп. Потолки держатся на честном слове. Знаете, о чем я мечтаю? Чтобы, когда матери с детьми не будет дома, потолок наконец обрушился. Тогда бедняга получит новую квартиру, а мы освободимся от лишнего балласта... Вот так. А прием заканчивайте сами, иначе мы просидим здесь до полуночи.
Кабинет опустел мгновенно. Казалось, все только и ждали, когда можно будет уйти. Один Фрейнат вроде бы не спешил. Илиана услышала:
— Эксперимент ваш не оправдался. Впредь принимайте посетителей одна. Когда мы все сидим здесь, это тоже приносит убыток.
У Илианы показались слезы. Он заметил это.
— Не надо, — сказал он так, что трудно было понять, что́ именно он подразумевал.
6
Игнат пришел домой раньше обычного. Улыбающийся, довольный, поцеловал Илиане руку.
«В точности как концертмейстерше своего ансамбля», — подумала Илиана, а вслух сказала:
— Просто удивительно, что ты решил хоть однажды провести вечер с женой.
— Я всегда хочу этого. — Его хорошее настроение не поколебалось. — И очень доволен тем, что концерт сорвался, поскольку двое моих музыкантов заболели гриппом. Как человек, я не должен этому радоваться, но как твой муж... А? Илушка...
«Какая еще Илушка?» — Илиану передернуло. Но сказала она иное:
— Если бы ты всегда бывал таким...
— Тебе надоело бы. Жизнь — не праздник, и пирожные едят не каждый день. Я всегда спешу домой, как бы ни было поздно. Хорошо, когда знаешь, что кто-то ждет тебя.
— Кто-то? Слишком безлично. Вместо меня могла бы оказаться и другая?
Игнат не ответил. Ушел в ванную, и оттуда донеслось его фырканье.
«Избегает ответа», — рассердилась Илиана. Она чувствовала, что несправедлива к мужу, но странно: всегдашняя правдоискательница, она на сей раз не оборвала себя. «Пусть сейчас же ответит!» Вспыхнувшая злоба толкала ее все дальше.
В ванной Игнат стоял голый по пояс, обвязавшись полотенцем, словно фартуком.
«Какой он тощий, кожа да кости. И как я раньше не замечала?»
Капли воды, большие и прозрачные, усеивали его спину и впадины между ребрами, словно подчеркивая, что под кожей нет ни миллиметра жира.
«Уж не болен ли он? — встревожилась Илиана. — Почему я не обращала внимания на то, как он выглядит? Он ведь единственный близкий мне человек». Однако и на этот раз она сказала вовсе не то, что думала:
— Слушай, Игнат, для чего, собственно, ты вызвал меня сюда?
Он удивленно обернулся:
— Что ж тут неясного? Разве ты за два года не поняла? Я думал, ты знаешь, насколько мучительным бывает одиночество, — иначе, может быть, ты и не приехала бы.
— Я и сейчас готова ради любви мчаться хоть на край света.
— По-моему, ты это уже совершила.
— Не знаю...
Он поглядел на Илиану так, словно видел ее впервые в жизни. Забыв вытереться, натянул рубашку, протиснулся мимо Илианы и ушел в свою комнату.
Илиана из кухни позвала его ужинать. Он не откликнулся. Она позвала погромче, выйдя в коридор. Он не отозвался и тут.
«Пусть, — упрямо решила Илиана. — Пусть притворяется обиженным сколько хочет».
...А через несколько дней вечером зазвонил телефон, и она услышала:
— Плохо, что вы мое начальство...
Илиана молчала. А твердый, низкий, мужественный голос стал другим, вибрирующим:
— Пойдемте бродить, как под Новый год. Хотите?
— Да, да, да!
И снова они ушли далеко от освещенного центра.
Фрейнат встретил ее словами: «Мне неохота домой. Пусть все идет к чертям!» — и тут же крепко взял ее за руку. Вскоре пальцы ее затекли, но она и не пыталась их высвободить. Ноги у нее промокли насквозь. Но если в тот раз он хоть спросил ее: «Ноги не замерзли?», то сегодня долго не говорил ни слова.