***
Работая в отделе вузов, я часто захаживал в отдел пропаганды, где трудились мои товарищи майоры Вячеслав Житников и Игорь Тарасевич. Оба они откровенно недолюбливали своего занудистого заместителя редактора по отделу капитана 1 ранга Анатолия Позднякова и, по правде говоря, не без оснований. Слегка наклоняя голову вправо, он мелкими, быстрыми шажками, как всегда, врывался в комнату, нарушая наш мирный треп. Однажды я поднялся ему навстречу и с перекошенным гневным лицом, глядя на Позднякова немигающим взором, грозно его спросил:
- Вы почему э т о себе позволяете?
- Что «э т о» позволяю? – опешив, интересуется Анатолий Павлович.
- А то, – жутко ехидно, издевательски и вдобавок агрессивно продолжаю я, – что ведете вы себя как глупый мальчишка, а не как руководитель центральной военной газеты!
- Позвольте, позвольте...
- Нет, не позволю! И хотя бы имейте мужество выслушать всю правду о себе. Я вам не эти два подхалима, которые смотрят в ваш рот, потому что откровенно сцат сказать всю правду «любимому начальнику», а я ее скажу вам прямо в глаза!
- Да вы что себе позволяете?! – красный, как рак, Поздняков срывается на фальцет и начинает размахивать руками.
- А то и позволяю, – продолжаю я греметь, – что называю вещи своими именами, как и подобает, между прочим, офицеру и коммунисту! Вот вы-то как раз забыли о своем партийном и офицерском долге! Так я вам о нем напомню! Не сомневайтесь! И не надо в меня метать грома и молнии своим сердитым взглядом! Мне наплевать и растереть на ваше недовольство! Я где угодно скажу, что вы поступаете преступно!
- Вот что, вы – хам и нахал! Как старший по званию я вам приказываю прекратить это безобразие и замолчать!
- Ах, как вы меня испугали, как испугали! Прямо поджилки у меня задрожали! Повторяю и буду повторять: вы поступаете вздорно, преступно, не жалея себя, своего здоровья, вкалывая на отдел за двоих, да что там – за троих вкалываете! Потому что я вижу, как вы и за этих двух лодырей трудитесь. Кто вам, я спрашиваю, кто дал право так надрываться на работе? Предупреждаю вас: если это безобразие и дальше будет продолжаться, я ни перед чем не остановлюсь! Я пойду в партком, к главному, в ГалвПУР напишу о том, что вы себя не щадите! А ведь вы же нужны газете, нам всем нужны!
Поздняков на глазах тает. Его мясистое лицо расплывается в блаженной улыбке и он примирительно произносит:
- Уф, как вы меня покритиковали!
- А вы думали! – итожу я. Житников с Тарасевичем тихо сползли под столы от беззвучного хохота.
Слава Житников – шпак. Он закончил Ташкентский университет. В академии мы пару лет учились вместе, жили на одном коридоре, сдружились семьями. Его Валентина и моя Татьяна тоже симпатизировали друг другу. До сих пор мы поддерживаем спорадические связи. И вдруг звонит: «Миша, завтра мы хороним Валю». Его жена, Валя, – моя ровесница. И ее уже нет…
Игорь Тарасевич – мой однокашник по Львовскому политучилищу. Его отец служил начальником охраны кандидата в члены Политбюро, первого секретаря ЦК Узбекистана Рашида Рашидова. Поэтому как элитный отпрыск, Игорь не мог не то, что дружить, но даже общаться с такими как я мужичками от сохи. Тем более, что учился на три курса старше. В компании Тарасевича поэтому был сын генерал-полковника Вотинцева – Владимир, сын ответственного секретаря «Красной звезды» Вячеслав Крысов. Эта троица вела себя в политической кузнице довольно вольготно. Они регулярно «пьянствовали водку», «нарушали всяческие безобразия» и совершенно были не приспособлены к журналистскому, что бы там ни говорили, все же довольно тяжкому труду. Поэтому я совершенно не понимаю, каким образом тот же Игорь Тарасевич попал в «Красную звезду». Мне было откровенно жаль Игоря, потому что как человек он очень хороший. Но безвольный в плане спиртного. Ну, все, думал я с грустью: пропадет человек. И вдруг встречаю его на одной из столичных тусовок! Поздравь, говорит, через два дня меня рукоположат. Тарасевич – священник! Кто его знает, согласится: это очень круто!
На курсе Игоря учился Евгений Буркун. Естественно, в курсантские годы мы никак с ним не общались по причине, о которой мне уже и лишний раз вспоминать неохота – так много я о ней рассуждал. А сошлись с Женей уже в полковничьих званиях, когда он трудился в отделе культуры журнала «Советский воин». Много я писал для него, мы не раз причащались, и я откровенно ему говорил: «Как жаль, Женя, что жизнь нас с тобой не свела раньше». Мы и нынче с Буркуном в отличных отношениях.