Крепкий физически, смуглый, подслеповатый и постоянно мающийся желудочными болезнями, Виталий Лаптев за время учебы не получил ни единой четверки, не говоря уже о тройках – только отличные оценки. Училище закончил с золотой медалью, при этом ни разу не нарушив воинской дисциплины. Ни в чем и никогда! Виталик вёл себя настолько образцово-показательно, что это порой выводило меня, грешного разгильдяя, из себя. Хотелось или набить ему морду, или чем-то таким навредить, чтобы он тоже стал нормальным, как все остальные, курсантом. Не получалось. Причем, Виталик не обладал даже особо сильной, тем более исключительной памятью. Просто всего добивался железной усидчивостью, потрясающим трудолюбием и апостольским терпением.
Именно Лаптев дружил с самым большим разгильдяем и пофигистом в нашей группе Витей Коптиловым, увы, уже покойным. Последний – круглый сирота – вырос при полковом оркестре и был избалован той особой формой армейского воспитания, при которой хитрость и увиливание от любого вида труда, от порядочных поступков считается доблестью. Высокий, как каланча, Коптилов представлял для Лаптева того самого малыша «Мамочку» из кинофильма «Республика ШКИД», которого следовало нежно любить и отдавать ему самые сладкие куски. Что Лаптев и делал буквально. Часто наблюдая его и своего друга Верховода, обладающего невероятной, просто-таки фантастической цепкостью ума, я мистически думал о том, что если бы природа их каким-то образом скрестила, получился бы гениальный человек.
Мы с Лаптевым никогда не были близки в училище, хоть и жили некоторое время в одной комнате. После выпуска вообще разошлись, как в море корабли. И даже, когда вместе служили в «Красной звезде», никогда душевно не общались, только здоровались. Как творческая личность Виталий в редакции никак себя не проявил. Да в иностранном отделе это и невозможно было. Володя Никаноров в книге «Мы служили в этой газете» озаглавил свои воспоминания «Этот странный отдел иностранный». Действительно странный и, я бы добавил, никому не нужный. Главная продукция, выходившая из того отдела – обзоры по плотным тассовским листам. Ничего более существенного сотрудники не писали. А своих собкоров за рубежом, как, скажем, «Известия» и «Правда», «Звёздочка» не имела. В группах войск они присутствовали, но без аккредитации в своих странах. С учётом всех этих обстоятельств, Лаптев, конечно же, добросовестно выполнял свои краснозвёздовские обязанности. По-иному он просто не может. Но параллельно писал научную работу. И не по самой в те времена распространённой партийно-политической тематике, а по… суициду. Благополучно защитил диссертацию.
Нынче я пересмотрел свои курсантские фотографии и еле надыбал парочку, где есть Виталик. Парень почти не делил с нами свой досуг. Прежде всего, потому, что всегда просиживал либо в библиотеке, либо в читальном зале. А когда освобождался от «разгрызания гранита наук», спешил домой к жене и ребёнку. Он был один из наших пионеров, связавших себя узами Гименея ещё до курсантской скамьи. Кстати, с женой его – Ниной – я давно дружу в соцсетях. Но Виталик через неё хоть бы раз когда, как говорится, черканул мне пару строк. Ну и я отвечаю тем же. Как-то Нинок прислала мне фотографию со своего многочисленного семейства. Как оказалось, самого многочисленного из всего нашего курса. А уже на упоминаемом 30-летии со дня выпуска из ЛВВПУ, Лаптев в который раз меня удивил, зачитав вдруг выдержки из своего курсантского дневника. До сих пор мне казалось, что только я один придурок такой, который каждодневно фиксирует окружающее нас бытие. Оказалось, что Лаптев тоже страдает подобным «недостатком». Вот лишь некоторые, очень точные и колоритные его наблюдения в продолжение одного курсантского года.
«26 февраля 1971 года. Чистили с Васей Бейдиным снег не территории, будучи или находясь, в увольнении. Попросил Керн, а ему мы отказывать не смогли бы при всем желании.
27 февраля. На занятиях по химдыму (оружие массового поражения – М.З.) подполковник Черников удивился: «Как, вы не видели напалм? Да попросите полковника Антощенко, он вам полбочки сварит».
На занятиях по автоделу подполковник Ульянов говорит: «Смотрите, Дмитрюк, для вас показываю, где располагается маслозаливная горловина».