Каждую свою публикацию в «Красной звезде» я «отмечал» с Макушиным, с некоторыми другими краснозвёздовцами, которых он приглашал. И, уверяю вас, читатель, никакая лекция, даже самого прекрасного академического педагога не могла сравниться для меня в интересности и полезности с теми посиделками в кабинете Руслана Александровича. Причём, спиртное играло для нас (для меня, во всяком случае) не просто второстепенную – ничтожную роль. Роскошью человеческого общения, по мудрому замечанию Экзюпери, я наслаждался с маститыми военными журналистами, с Макушиным – прежде всего. Он был прекрасно образован (окончил филологический факультет Московского педагогического вуза), отлично знал литературу отечественную и зарубежную, много читал из современной периодики. И меня подспудно побуждал интересоваться современными писателями. Если я пропускал какую-то интересную литературную новинку, Макушин, когда мягко, а иногда и едко акцентировал на ней моё внимание. При этом всегда подчёркивая, есть вещи, проходить мимо которых журналист просто не имеет права, чтобы не отставать от жизни.
А ещё Руслан был блестящим стилистом. Много лет спустя, когда я написал, пожалуй, главную книгу своей жизни «Встречная полоса. Эпоха. Люди. Суждения», то первым её упросил прочитать Макушина. Он мне многое подсказал ещё в рукописи…
По окончанию академии встал вопрос о моём дальнейшем будущем. Макушину оно виделось только в «Красной звезде». А я, разумеется, не возражал. Только в его отделе вакансия отсутствовала. И тогда Руслан Александрович обратился к ответственному секретарю газеты капитану 1 ранга Алексею Крысову, с которым находился в прекрасных отношениях. Втроём они (ещё подключился редактор по отделу ракетных войск и войск ПВО полковник Алексей Николаевич Кулаков) «разыграли» сложную многоходовку. С зачислением меня на стажировку в отдел последнего, а потом с плавным переводом через комсомольский – в отдел вузов, где и образовалась вакансия аккурат к моему окончанию академии. Так я стал коллегой Макушина. Даже кабинеты наши находились рядом. И лишь тогда мы с ним перешли на «ты». Правда, совместная наша работа длилась недолго. Руслан влюбился в редакционную машинистку красавицу Веру. И не стал делать тайны из своих чувств, а развёлся с прежней женой, оформив отношения с новой.
Адюльтеры в «Красной звезде» никогда не поощрялись – факт бесспорный. И в то же время мой редактор по отделу вузов правильно однажды заметил: «Многие члены нашей редколлегии по три раза переженились, поэтому в морали и нравственности они хорошо подкованы». Это я к тому, что могли ведь спокойно «замять для ясности» и проступок Макушина. Тем более что работником он слыл просто блестящим. Но к «делу о разрушении советской семьи коммунистом» активно подключился уже упоминаемый Фёдор Халтурин и его проникновенной аргументацией редакционная коллегия во главе с Макеевым проманкировать никак не смогла. Макушина уволили вместе с новой женой. Они отправились в Группу советских войск в Германии. Лет пять или даже больше мы не виделись, не общались. А потом: бац и оба оказались в издательстве «Парус», который учредил наш однокашник и однополчанин Владимир Вербицкий. Приличная компания подобралась из бывших краснозвёздовцев: Александр Пилипчук, Владимир Каушанский, Пётр Карапетян, плюс мы с Макушиным. Наш босс и друг Верба говорит мне однажды: «Думаю вас, звездюков, рассадить по разным кабинетам. А то ж ведь, небось, байки свои весь рабочий день травите». «Володя, – отвечаю, – ты нас, звездюков, зря обижаешь. У нас завсегда было железное правило, которому следуем и поныне: первым делом самолёты, ну а девушки и прочее – потом».
Ежели ж кроме шуток, то мы с Макушиным славно потрудились тогда в «Парусе». Когда он приказал долго жить, я подался зарабатывать на хлеб насущный в российско-германскую сканвордную фирму. (С хлеба начал про Руслана, хлебом и закончу). Звал с собой и Руслана. Он как-то нехотя, почти с сожалением отказался. Как выяснилось впоследствии – из-за тяжелейшей онкологии. Однако мы регулярно с ним встречались. Выпивали, за жизнь судачили. Руслан кое-что смыслил в бильярде, а я так и мастер в этом чудном виде спорта. Однажды я позвонил, и Вера сообщила, что муж – в больнице. И уже вряд ли оттуда выйдет. Но он вышел, чтобы умереть дома, а не на больничной койке.