Что же касается Валентина Александровича, то он покидал родную газету в самые трудные, если не сказать жуткие, так называемые «лихие ельцинские времена». Мой самый близкий друг капитан 1 ранга Владимир Чупахин, семь лет возглавлявший «Красную звезду», пишет книгу именно о том периоде безвременья. Вот из неё только маленький отрывок: «Лишь многие годы спустя я узнал от Шалкеева любопытную подробность «департизации» августа 1991 года. Оказывается, те самые «белодомовские расследователи», о которых уже упоминалось, не сумев накопать у главного и его замов ничего такого, что потянуло бы на «пособничество ГКЧП», нагрянули к секретарю парткома: «Ключи от партийного сейфа на стол! Быстро!». – Шалкеева, однако, нельзя было взять вот так – на испуг: «А у вас что – есть постановление на обыск?». – «Демкомиссары» замахали бумажками-мандатами: «Мы представители Президента России! У нас особые полномочия!». – «Время нынче неспокойное, господа «представители», поэтому ключи от сейфа я храню не в редакции, а в одном надежном месте». – «Немедленно привезите их!». – «Вы знаете: неотложные дела не позволяют. Приходите утром: будут вам ключи».
Ну а ночью Шалкеев и взятый им в помощники Володя Гавриленко перетащили всю кипу партийной документации в подвальное помещение издательства, где стояла специальная печка, обычно использовавшаяся для уничтожения секретной документации. Всю ночь они жгли и жгли в этой печке протоколы партсобраний. Утром, пропахший гарью Шалкеев, улыбаясь, передал «проверяющим» ключи. Сейф, понятно, был уже пуст.
Почему те, кто выискивал «компромат» на краснозвёздовцев, жаждали заполучить партийные протоколы? В доавгустовский период наши партсобрания проходили очень бурно. В протоколах, конечно, можно было найти записи, не отличавшиеся «демократической правоверностью». Уничтожив документацию, Шалкеев уберег многих, если и не от возможных репрессий, то уж от основательной трёпки нервов.
А помочь самому опальному секретарю парткома нам, увы, было не под силу. Как бессмысленно было и объяснять, что партийную должность он, в общем-то, занимал лишь в последние годы, а до этого имел многолетний опыт журналистской работы.
Ну что мне сказать под занавес, дорогой Валентин Александрович. Ты действительно давно уже стал патриархом, аксакалом нашей военной журналистики. До гробовой доски не забуду нашей с тобой совместной работы. И желаю тебе здравия ещё на многие годы. Обнял. Твой МАЗ.
ВЕЛИКИЙ РЕДАКТОР МАКЕЕВ
Генерал-лейтенант Николай Иванович Макеев был большим, а может быть, и самым великим военным редактором в партийной советской печати. Три десятилетия он командовал главной военной газетой страны – «Красной звездой» (в народе – «Звёздочкой»). По длительности пребывания в кресле главного редактора Макеев пропустил вперёд себя только Василия Захарченко, 35 лет редактировавшего журнал «Техника молодёжи» и Анатолия Софронова, 33 года возглавлявшего журнал «Огонёк». Когда Николай Иванович пришёл в «КЗ» её тираж составлял менее 500 тысяч экземпляров. В розничную продажу газета не поступала. В почтовых отделениях подписка на неё не велась. И всех это устраивало. Покидал Макеев «Звёздочку», когда та насчитывала боле трёх с половиной миллионов тиража и прочно занимала место в пятёрке самых лучших, самых любимых советских газет: «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Труд», «Красная звезда». Как пальцы на руке…
Из четырёх орденов, которыми была награждена военная газета за всю свою историю (Красной звезды (1933), Красного знамени (1945), двух орденов – Ленина (1965) и Октябрьской революции (1974) – она удостоилась при Макееве. А ещё получила новое здание на Хорошевском шоссе и едва ли не самую современную в стране типографию по тому же адресу. Однако главный подвиг Макеева на каменистой и суглинистой газетной ниве заключался в том, что он сумел возвысить авторитет «Красной звезды» до практически недосягаемой для иных изданий высоты. Конечно же, мне могут возразить в том смысле, что при советской власти к печатному слову вообще в обществе прислушивались со вниманием, по нынешними временам просто-таки немыслимым. Всё так.
Но, согласись, читатель, одно дело воевать газетчику «за справедливость» в условиях худо-бедно тогдашней партийной демократии, и совсем иное журналисту в погонах «добиваться правды» при жестких, а, порой, и жестоких уставных положениях воинской субординации, очень точно подмеченных присловьем: «Пункт первый: командир всегда прав. Пункт второй: если командир не прав – смотри пункт первый». Это я к тому, что все годы, десятилетия своего редакторства Николай Иванович терпеливо, вдумчиво и созидательно выстраивал, утверждал, начиная с редакционного коллектива и заканчивая министром обороны, ГлавПУром и ЦК на Старой площади, особые, как бы нынче сказали, эксклюзивные взаимоотношения. При которых военный журналист должен был, даже обязан, соблюдая ту самую субординацию, оберегая военную тайну, тем не менее, отстаивать свою позицию до конца, критиковать всех, вне зависимости от величины звёзд на погонах, кто был не в ладах с совестью, моралью, долгом.