— Толик, лапочка, двадцатник нам все равно погоды не сделает! — оживилась Валерия. — До получки я перехвачу у Людки. А если у ней нету, так в обед заскочу к Коке.
— На двадцать рублей особенно не разгуляешься, — уныло заметил Анатолий. — Боюсь, что Георгий Аристакесович обидится.
— Если хочешь знать, твой Епископосов будет в диком восторге от моего приема! — пылко заверила Валерия.
— Чем же ты намерена, так сказать, поразить его воображение? — усмехнулся Анатолий.
— А вот чем! Я, лапочка, не буду затевать ужин, как в тот раз, а сделаю легонький фуршетик. Подам тарталетки с сыром на чесноке, грибную икру с тостиками, лимончик с сахарком, армянский трехзвездочный коньяк, черный кофе и торт. Уразумел? Торт, ясное дело, фирменный: «Птичье молоко» или «Полет». Придется мне попросить Коку.
При всей нелюбви к невестке Валентина Даниловна отдавала ей должное как умелой кулинарке.
— Раньше я, признаться, не слишком доверялся Станиславу Антоновичу, — сказал Анатолий, расхаживая по комнате. — Что-то в его поведении постоянно смущало меня. Мне казалось, что он — беспринципный проныра, авантюрист, этакий Остап Бендер от науки, а теперь я признаю свое заблуждение. Мне думается, Лерочка, что я сам проявлял излишнюю и, кстати, совершенно ненужную деликатность, в то время как мне следовало, если так можно выразиться, без страха брать быка за рога. Станислав Антонович открыл мне глаза, развеял априорную боязнь перед руководящей работой и проявил себя настоящим товарищем. Как ты полагаешь?
— Слава богу, Толик, что ты хоть теперь уразумел, что к чему! — с удовлетворением откликнулась Валерия. — Ты слушайся Станислав Антоныча и сдружись с ним. Он хваткий. Такой ничего не упустит.
— Видишь ли, Лерочка, товарищеские отношения, на мой взгляд, во многом зависят от общности человеческих интересов, в особенности интеллектуальных, а Станислав Антонович…
— Что Станислав Антоныч? — перебила его Валерия. — Очень даже нормальный мужчина. И жизнь понимает правильно, раз пробился и вышел в люди.
— Все же, думается мне, едва ли следует возводить в превосходную степень те аспекты, на которые ты чуть ли не ежедневно намекаешь, Лерочка, — мягко возразил Анатолий. — Карьера — это, конечно, немаловажно, спора нет, но в то же самое время нельзя полностью сбрасывать со счетов и проблему, так сказать, духовной общности.
— Толик, лапочка, дружить надо с такими, кто силен в деле, а не в разных там заумных разговорах! — подытожила Валерия. — Завтра, даст бог, все решится, а покамест успокойся, сядь рядышком и не мешай смотреть фильм.
Что она понимает в дружбе и в товариществе? — втихомолку возмутилась Валентина Даниловна. Откуда ей знать о них? У Валерии есть определенный круг знакомых молодых особ, вместе с которыми она занимается куплей-продажей импортных тряпок. Купят с рук ношеную вещь, покрасуются в ней месяц или два и тут же перепродадут, стараясь нажить несколько рублей. Разве это люди, могущие поддержать в трудную минуту жизни?
Валентина Даниловна не могла похвастаться тем, что у нее было много подруг. Чего не было, того не было. Да она к этому никогда и не стремилась. Зато у нее есть Катюша и есть Шурочка!
С Катюшей они подружились еще в 1923 году, только-только начав учиться на Высших торгово-промышленных курсах в Петрограде. Катюша была моложе Валентины Даниловны на полтора года и в ту пору вызывала нездоровую зависть у однокурсниц ослепительной внешностью настоящей русской красавицы. Статная, с изумительной пепельной косой, соболиными бровями и синими-синими глазами. А какой у нее был румянец? Всем на удивление — нежно-розовый, как закат на Днепре! После окончания курсов Катюша поступила на службу в Кооперативно-промысловое слесарно-монтажное товарищество и меньше чем через год вышла замуж за симпатичного военного летчика Ильюшу Блинова. Несколько лет она ездила вслед за своим Ильюшей из конца в конец нашей страны, регулярно переписываясь с Валентиной Даниловной, а осенью 1931 года неожиданно пришла к ней на Петровский бульвар. Они обнялись, обе расплакались от радости, и Катюша рассказала, что Ильюшу направили на учебу в академию, а она сама мечтает о том, чтобы преподавать в одной из московских школ. За годы странствий Катюша сделалась учительницей литературы и буквально влюбилась в новую профессию.
А еще год спустя Катюша и Валентина Даниловна познакомились и подружились с Шурочкой Берсеньевой. В подчинении у Григория Петровича работал некий Игорь Святославович Берсеньев, в прошлом боевой штабс-капитан и георгиевский кавалер. В 1918 году он пришел под знамена рабоче-крестьянской власти, доблестно воевал с Деникиным и Врангелем, но после окончания гражданской войны его не оставили в кадрах Красной Армии и Игорь Святославович стал бухгалтером. Григорий Петрович любил его за прямоту и кристальную честность, ценил за ум и однажды пригласил вместе с женой на свой день рождения, тем самым положив начало еще одной верной дружбе. Его жена Шурочка так пришлась по душе Катюше и Валентине Даниловне, что они стали, как говорят, не разлей вода. Компанией ходили в театры, на лето снимали одну дачу в Валентиновке и по очереди обедали друг у друга, устраивая своеобразные состязания. Так Валентина Даниловна под мудрым руководством тети Вари превратилась в чемпионку по голубцам и салатам, Катюша виртуозно пекла воздушные кексы в чудо-печке, а Шурочка была вне конкуренции по блюдам из птицы и дичи. Да, было время, когда их дети — девочки-близняшки Берсеньевых, Севочка Блинов и оба малыша Валентины Даниловны — устраивали шумные игры, мужья степенно сидели за обеденным столом и обсуждали сложную международную обстановку, а Катюша, Шурочка и Валентина Даниловна с улыбкой наблюдали за ними и наслаждались тем спокойным счастьем, которое оказалось таким скоротечным.