Ильюша Блинов командовал полком тяжелых бомбардировщиков и погиб под Минском в июне 1941 года. Катюша одна вырастила Севочку, но он дожил только до двадцати пяти лет и трагически погиб в 1958 году, не успев даже жениться. У Шурочки тоже были свои беды, и ей посчастливилось только в одном — ее Игорь Святославович состарился вместе с нею, скромно отметил восьмидесятилетний юбилей и угас во сне зимой 1974 года. Жил помаленьку, а помер вдруг.
После войны Катюша, Шурочка и Валентина Даниловна еще теснее сблизились друг с другом, но безжалостные обстоятельства, вызванные болезнями и немощами, в конце концов разлучили их. Первой сдала Валентина Даниловна, а затем подошла очередь Катюши. Зимой Катюша написала ей короткое письмо и сообщила, что по ряду причин вынуждена переехать в дом для престарелых, а потом надолго замолкла. Катюша всегда была пунктуальнейшим человеком, и ее молчание настораживало. Что случилось? Почему она не пишет? Неужели Катюша… Нет, это невероятно! Валентина Даниловна тревожилась, потеряла аппетит, буквально не находила себе места и гнала прочь мысли о самом страшном. Она написала Шурочке, но та ответила, что тоже абсолютно ничего не знает о судьбе их подруги и сходит с ума от беспокойства.
И вот неделю назад Сема принес долгожданное письмо, которое Валентина Даниловна прочла залпом и с тех пор перечитывает ежедневно. Но не подряд, как в первый раз, а порциями по полстранички, потому что слезы застилают глаза и знакомые, написанные Катюшиной рукой буквы расплываются, превращаясь в синеватые спиральки…
«Здравствуй, дорогая Валюша!
Прости меня за то, что я так долго не давала знать о себе. Причиной тому послужили не лень или апатия; ты великолепно знаешь, что, кроме тебя и Шурочки, у меня нет близких. Просто мне хотелось не спешить с выводами и как следует разобраться в том, куда я попала. Теперь, спустя три с половиной месяца с того солнечного январского дня, когда я переступила порог дома инвалидов и престарелых, твоя Катюша, пожалуй, обрела способность осмыслить и оценить свое настоящее положение.
Постараюсь описать все по порядку…»
7
Профессору Епископосову было за пятьдесят, и выглядел он, прямо скажем, с претензией на импозантность. Светло-серый костюм из дакрона с призрачным намеком на небесную синь, кремовая рубашка, бордовый галстук, породистая седина в густой шевелюре и уверенная плавность движений. Сразу видно человека с положением, решила Валерия и озарилась улыбкой, знаменующей гостеприимство.
— Георгий Аристакесович, позвольте представить вам очаровательную хозяйку дома! — стоя в дверях, провозгласил Станислав Антонович, добровольно возложивший на себя обязанности церемониймейстера. — Валерия Семеновна, прошу любить и жаловать!
— Профессор Епископосов! — бархатным голосом сказал вельможный гость, протягивая руку, обильно поросшую темно-бурой шерстью. — Я очень рад!
— Мы с Толиком тоже очень даже счастливы, что вы наконец-то пришли к нам в дом! — не переставая улыбаться, проворковала Валерия. — Дорогие гости, милости просим к нашему скромному столу!
— Мм… Станислав Антонович, я не совсем понимаю… — Епископосов перевел взгляд на брюнета. — Я полагал, что мы зашли по делу…
— Конечно, Георгий Аристакесович, конечно! — тотчас же поддакнул брюнет. — Вы правы, дело всегда должно стоять на первом месте! Анатолий Григорьевич, будь добр, покажи нам свои вещички.