- Так ты не против? – глаза Елены засветились.
- Кто я такой, чтобы мешать тебе участвовать?
- Мой друг, - просто ответила Гилберт и вскочила со своего места.
- Ну и куда ты, Лени? – лениво спросил Деймон вслед убегающей девушке.
- За листом, чтобы имя свое написать, - ответила она и выскочила из столовой, не услышав, как Сальваторе, посмотрев на кубки, около которых лежали специально подготовленные листы и ручки, усмехнулся:
- Ее ничто не исправит.
***
Елена вихрем забежала в свой домик, не обратив внимания на соседку. Но вот девушка ее заметила и надменно подняла бровки.
- Гилберт, тебя манерам не обучали? – растягивая слова, спросила Нелли. Отношения с соседками у Елены не заладились с первого дня знакомства. Сначала они просто не сошлись характерами. Они были слишком разные, чтобы ужиться вместе. А потом Нелли стала просто презирать Гилберт. И девушка видела только одну причину ненависти к ней – Деймон Сальваторе. Гречанка, почему-то решила, что Елена не достойна общаться с отпрыском одной из самых престижных семей. Но вот Елену это мнение совершенно не устраивало. С Саванной все было по другому. Девушка вела себя тихо и достойно. Но иногда казалось, что она – сам дьявол, такой странный блеск приобретали ее черные глаза. Но поскольку проблем от Сави, хотя она и дружила с Нелли, не было, Гилберт общалась с ней более-менее сносно.
- Обучали, но это слишком скучно, - в своей манере ответила Елена, заглядывая в верхний ящик комода и доставая оттуда ручку и блокнот.
- Ты хочешь участвовать в турнире? – Неонилла вскинула голову от глянцевого журнала, который читала, и в упор посмотрела на соседку.
- Ага, - кивнула Гилберт, корявым почерком записывая свое имя на клочке бумаги.
- Ты издеваешься? – подняла бровки Нелли.
- Нет,– фыркнула девушка и поспешила к выходу
- Ты совершенно не похожа на слизеринку и собираешься представлять наш факультет? – Елена обернулась, стоя уже почти у самой двери.
- Ну во-первых, Нелли, это не настоящий Хогвартс, не настоящие факультеты, и мы не настоящие слизеринки. А во-вторых, я не вижу ничего плохого в том, что я не похожа на вас.
- Ты так думаешь? – гречанка презрительно осмотрела Елену с ног до головы.
- Я думаю, что ты просто завидуешь мне.
- Я? Завидую тебе? – театрально засмеялась Нелли, отбросив прядь черных волос назад.
- Мне жаль тебя, - искренне произнесла Гилберт после недолгой паузы, - У вас, аристократов, возомнивших себя Богами, нет ничего, что приносит человеку радость. Семьи. Друзей. Родных. Простых радостей жизни. Это вам заменяет никому ненужная мишура и лоск. В ваших жизнях нет и не будет ничего настоящего и счастливого.
Неонилла злорадно усмехнулась и устремила взгляд куда-то за плечо Елены. Девушка тут же обернулась, догадавшись, кто стал объектом внимания слизеринки.
На пороге стоял Сальваторе со слегка прищуренными глазами, наполненными болью.
***
Волны разбивались о прибрежные камни, и морские капли разносились по воздуху. По небу кружили темные тучи, закрывая летнее яркое солнце. На берегу сидела девушка. Ее длинные волосы развивались на ветру, запутываясь еще больше. А холодный воздух сушил влажные глаза и щеки.
Как же больно ей было из-за тех слов, которые она произнесла. А как было больно ему.
В его глазах было столько разочарования, а потом он просто развернулся и ушел прочь. А она несколько мгновений осознавала, что натворила, а потом бросилась вслед за ним, с каждым шагом стараясь придумать оправдание.
Оправдание… Сколько боли и отчаяния в этом слове. Сколько неспособности объяснить все человеку, потому что он больше не хочет тебя слушать.
А она была уверена – он не хочет. Не хочет видеть ее и слышать. Из-за ее слов.
И почему она повелась на глупую провокацию завистливой девчонки? Хотя, кого она обманывает? Не Нелли сказала те ужасные слова. Не Нелли ранила друга. Не Нелли разрушила все. Она. Она сама сделала это. Она сама была виновата.
- Деймон…
- Я не хочу ничего слышать.
- Но…
- Нет, Елена. Ты сказала, что думаешь. Я услышал. Конец.
- Не конец! Ты все не правильно понял. Я не тебя имела в виду…
- Ты говорила об аристократах, коим я и являюсь.
- Нет! Ты не такой. У тебя есть я…
- Я тоже так думал.
Хотелось кричать, но голос пропал, как тогда, так и сейчас. И оставалось только вытирать катившиеся по щекам слезы.
Почему все так? Это должно было быть незабываемое лето, а вышло…так.
Она предала его. Не хотела. Не думала об этом. Но предала. Он верил ей, только ей. Она была его спасительным кругом из мира, где нет любви и счастья. И он почти выбрался оттуда. А она своими руками толкнула его обратно в пропасть.
Снова захотелось закричать, но из горла вырвался только сдавленный всхлип.
- Елена…? Елена, почему ты плачешь?
- Все в порядке, Керолайн.
- Нет ты же… Сальваторе что-то сделал тебе?
- Нет! Нет…
- Я убью его!
- Кер, это я виновата! Я сделала ему больно.
Наверное, сестра сначала даже обрадовалась, что они с Деймоном поссорились. Она пыталась развеселить ее, везде таскалась за ней. Но вот прошло уже три дня, а Елена не проявляла никаких признаков жизни. Точнее, признаков нормальной жизни. Она, конечно, спала, ходила, хотя чаще всего сидела либо в домике, либо в их пещере, даже пыталась есть. Но в ней не было прежней радости и задора. Казалось, что она ничего не чувствует. А она наоборот чувствовала столько всего, что это сводило с ума.
Боль. Боль. Боль. Раздражение. Снова боль. Отчаяние. Проблеск надежды, когда он рядом. А потом все заново.
И в конце концов Керолайн отступилась. С какой-то обреченностью посмотрела на сестру и убежала куда-то. Мозг отдалено подсказывал, что к Деймону. Но сердце отказывалось анализировать что-то. Да и к тому же, что может сказать Кер такого, чего уже не говорила ему она? Точнее не говорила, а кричала ему вслед. Потому что каждый раз, когда они встречались, он разворачивался и уходил. Просто уходил, не желая слушать ее пустые оправдания.
А ведь она почти поверила, что все станет, как прежде. Это было два дня назад на ужине. Тогда Дин объявлял, кто будет участвовать в Турнире. На глазах у всех проводилась лотерея. И она была почти уверена, что ее не выберут. Ведь из их отряда почти все принимали участие в жеребьевке, за исключением Деймона и еще нескольких человек. И вероятность того, что вытянут ее имя была очень маленькой. А потом Дин вытянул листок.
“Елена Гилберт”
А она не могла пошевелиться. Она и не хотела участвовать после того, что она сделала. Но Керолайн, найдя ее всю в слезах и с бумажечкой, на которой было написано ее имя, попыталась успокоить, сказала, что все будет хорошо, и сама бросила эту бумажку в кубок, решив доказать сестре, что не надо зацикливаться лишь на одном. На нем.
Поэтому, когда прозвучало ее имя, она не сразу опомнилась, а когда суть слов Дина дошла - на нее смотрели презрительные взгляды соотрядцев. И она растерялась еще больше. Она понимала, что надо встать и подойти к вожатым, которые должны поздравить ее и пожать руку. Но просто не могла этого сделать. Пока не…
- Лени…
Его голос. Он сидел на другой стороне стола где-то вдалеке справа. Но она все равно услышала его. Резко повернула голову и встретилась с его обеспокоенным взглядом.
- Иди…
Он слегка кивнул в сторону Дина. И она, шмыгнув носом из-за снова приближающихся слез, встала из-за стола и, не обращая внимания на взгляды окружающих, подошла к вожатому. Дальше было все как во сне. Ненужные и совершенно бессмысленные слова поздравления. Сообщение о том, что завтра будет объявлено первое испытание. И ее долгие, кажущиеся бесконечными, шаги на место. И вот она бросает вдохновленные, радостный, желающий узнать, что все снова хорошо взгляд на Деймона, но он даже не смотрит на нее. Сидит с непроницаемым лицом и ковыряется в тарелке. Она весь оставшийся вечер прожигает его взглядом, но он не поднимает головы. И тогда она понимает, что ничего не забыто и не прощено. И сердце снова пропускает удар, а глаза наполняются слезами.