В Гвинее восьмилетняя (препубертатного возраста) шимпанзе, сестра больного детеныша, следовала по джунглям за матерью. Японский приматолог Тецуро Мацудзава рассказывал, что, к его большому удивлению, обеспокоенная мать однажды «протянула руку, чтобы коснуться лба младенца. Это выглядело так, словно она мерила температуру». Когда ее детеныш погиб, она еще несколько дней носила его трупик с собой, пока он не превратился в иссохшую мумию. Она отгоняла мух, которые вились над ним. Быть может, сочувствуя матери, оказавшейся в такой трагической ситуации, дочь приобрела привычку носить короткую палку у себя на плечах или под мышкой, как младенца. Однажды она положила палку на землю и «несколько раз шлепнула ее одной рукой, словно мягко похлопывая малыша по спине». Мацудзава интерпретировал поведение юной самки как имитацию материнства. Он сравнил такое поведение с поведением людей из племени манон в близлежащей деревушке Боссу, где девочки изображали матерей с новорожденными младенцами, закрепляя у себя на спинах кукол, сделанных из палочек[33].
Шимпанзе ходит по заповеднику с куклой на спине, имитируя мать-обезьяну с детенышем. Молодых самок человекообразных обезьян привлекают куклы, и в дикой природе они практикуются в навыках материнства на палках
Последнее наблюдение связано со вторым способом определить, обусловлены ли человеческие предпочтения биологически: через изучение большого числа разнообразных культур выяснить, какие предпочтения универсальны. Встречаются ли они у всего человечества? К сожалению, у нас мало кросс-культурных данных о поведении детей. Есть достаточно много исследований, проведенных в индустриальных сообществах, но, очевидно, нам нужен более широкий спектр культур. Единственное исследование, которое включало данные нескольких разнообразных культур, обнаружило, что новорожденные больше нравятся девочкам, чем мальчикам. Именно девочки обычно помогают заботиться о младших братьях и сестрах. Они делают это под пристальным надзором матерей, в отличие от мальчишек, которые часто играют вдали от дома[34].
Даже в книге самого известного антрополога прошлого столетия Маргарет Мид «Мужское и женское» (Male and Female, 1949) удивительно мало говорится о детских играх. Мид опросила двадцать пять девочек-подростков — и ни одного мальчика — из ряда островных культур Тихого океана. Вопрос игрушек она совершенно не затрагивала. Для Мид источником социализации служили не детские игры, а то, как взрослые говорят о мужчинах, женщинах и их взаимодействии в реальной жизни.
Работа Мид — это отправная точка для теории гендерной социализации, поскольку она демонстрирует, какими разнообразными могут быть половые роли. Под влиянием этой работы исследователи стали выдвигать предположения о том, что рассматриваемые роли по большей части или полностью культурно обусловлены. Впрочем, перечитав «Мужское и женское», я больше не согласен с тем, что это было ее основной идеей. Она обсуждает несколько общепринятых истин о том, каково быть мужчиной или женщиной. Например, утверждает, что девочек всегда держат поближе к дому и они постоянно одеты, в то время как мальчики того же возраста могут ходить нагишом и имеют полную свободу передвижения. Мальчиков также приучают к тому, что им придется многого добиться, прежде чем получить шанс «превратиться в мужчин, способных и завоевать внимание женщины, и удержать ее в мире, полном других мужчин»{3}. Мид делает акцент на универсальности мужского соперничества, утверждая, что «во всех известных человеческих сообществах признается потребность мужчины в свершении и подтверждении их достижений». Мужчины, чтобы чувствовать свою жизнь успешной и сложившейся, должны преуспеть в чем-либо — стать в своей области лучше других мужчин и женщин[35].