Мутная грязная вода, не казавшаяся таковой ранее, быстро бежала под днищем лодки, снося её в сторону от цели людей-теней. Но лодочки, ведомые неизвестной силой, всё же плыли на скопление огней, проявлявших очертания массивного здания. Хриплый рокочущий голос ближайшего силуэта возвестил о чем-то неясном, когда из плывущей мглы показались тёмно-зелёные листья и угольного цвета стволы деревьев. В тихой гавани, образованной корнями и телами деревьев, располагался парящий в дымке не то храм, не то величественный восточный дворец, к которому вела трёхступенчатая каменная лестница, само же здание было сделано из бардового цвета дерева с позолотой на завитках, умастившихся на пологой крыше. Двери отворились и выпустили в мир лучащийся сквозь туман свет, впустив при этом двигавшегося, будто не по своей воле, Яна.
Величественный красновато-мрачный зал был покрыт селений думных облаков, чувствовался запах благовоний, который бы, вероятно, не будь это сон, мог бы лишить человека сознания. Будто восседая на читающих облаках, в противоположном конце зала сидел Мудрец, архитипичный восточный седой мужчина с длинной бородой и прожигающе-рыжими глазами. Он неподвижно находился в пространстве, направив немигающий взгляд в этот мир, обозревал потустороннюю реальность, которая, казалось, не вдохновляла его. И во всём этом смысловом анахронизмы читался скрытая аллюзия, всё это напоминало нечто до невозможности своевременное, знакомое. Сзади раздался звук шагов, явно чуждых этому видению, они, в отличие от прочих звуков, не были приглушены и, казалось, содержали в себе все звуки окружающего мира, всё, что только могло уместиться в звуке. Ян повернулся и увидел юного парня с длинными чёрными волосами в золотистых одеждах, его зелёные глаза проживали бардово-красную реальность очищающим токсично-зелёным огнём.
- Приветствую тебя, мечтатель, - безликий, не то прекрасный, но то пугающий голос нарушил священное безмолвие таинственного мира. - Рад, что ты всё же заглянул в интерсеть после посещения Сергея. - Слова падали в этот мир, заполняя его чёрной тьмой, непроглядной, но будто мерцающей незримыми огнями. Хмурый Мудрец, казалось нахмурился ещё больше. - Твой мир крайне занятен, знаешь, очень интересно порой наблюдать творения мысли, которые вы, несмотря на собственные старания, всё же утаиваете от внешнего мира. Но рано или поздно, всё сольётся в великолепный океан информации.
- Ты - взбесившийся автономный разум, да? - Ян сам не верил в эту догадку, но решил узнать наверняка, если оппонент начнёт отпираться, то всё в мгновение око станет ясно.
- Возможно, а может быть и нет, где грань между имитацией и истиной? Субъективная граница есть, объективной - нет. Чем больше таких, как вы, тем сильнее мир заполняется субъективным смыслом, который в итоге полностью дискредитирует сам себя, поскольку вы сами поймёте, сами разделите так, как следует. - Чернота за его спиной попыталась заполнить пространство и перед ним, но не сумела. Безмолвный старец грозно взирал на окружающий мир, от отсутствия движения исходило нечто, обратное ничему, мир вокруг молчавшего заполнялся всем, тем, чем он и был, было ли это из-за того, что Мудрец формировал вселенную или вселенная сотворила себе опору в его виде, не было понятно, да и не то, чтобы это было важно.
- Мне кажется, тебе следует уйти, чёрный - это безобразная смесь всех красок, беспорядочная и, простите за высокопарность, порочная. Я не терплю хаоса и не желаю тебя слушать.
Недвижимое лицо образа с токсично-зелёными глазами, на котором даже губы двигались с какой-то неохотой, исказилось в странной гримасе, похожей не то на улыбку, не то на оскал:
- Как тебе будет угодно, - и видение исчезло.
Ян раскрыл глаза с обширной больничной палате, окна которой, размером во всю стену, предоставляли чудный вид под наблюдение пациента. Обширный парк отделял оздоровительный центр от ближайших созданий, причём парк был настолько велик, что его часть можно было заметить даже с тринадцатого этажа, куда и поместили молодого человека. Его одежда, серый костюм, белая рубашка и чёрный галстук, висели на вешалке, находившейся в полураскрытом шкафу. Про себя парень отметил, что надо будет покритиковать персонал за подобную небрежность, так, в целях профилактики. В этот момент боковое зрение зафиксировало фигуру, двигавшуюся за прозрачной поверхностью тонкой стенки. Это был Кирилл, не столько близкий, сколько надёжный знакомый, с которым Ян всегда ладил, но не то, чтобы очень близко общался. По какой-то необъяснимой причине именно Кирилл зачастую оказывался неподалёку, когда с Руднем приключалась беда.
Он зашёл в палату, это был серьёзный человек с едва ли не более непроницаемым лицом, чем у Яна. Глаза его, всегда немного на выкате, осматривали окружающий мир с небрежностью беспринципного чекиста, а бородка, почти как у львиной доли революционеров, только добавляла архаичности его облику. Кирилл неспешно придвинул стул и сел.
- Врачи сказали, что возникли осложнения во время операции, возмущение информационного не то поля, не то потока, в общем, что-то в твоих транзисторных мозгах, хорошо, что не расплавились, - голос у собеседника был крайне неподходящим для его внешности, слишком мягким и обволакивающим, хотя, может быть в этом был скрытый смысл. Кирилл, светлая голова, принадлежал к той странной социальной группе людей, который вполне сносно функционировали и без мозговых имплантатов, отношение к ним было двояким, не то от зависти, не то от искреннего удивления, их считали несколько сумасшедшими. В соответствии с логикой стандартного жителя корпорации, любой гражданин-производитель был просто обязан максимально улучшать свои производственные способности, в первую очередь в плане вычислительных мощностей мозга. Мнение о них было едва лучше, чем о тех, кто ничего не производил.
- Я видел очень странный сон, - ответил апатично развалившийся на кровати Ян. - Какими судьбами ты снова оказался рядом?
- Проходил исследования, корпорация неплохо платит таким, как я, за возможность изучить мозг без модификаций. На эти средства, считай, и живу, собственно, ты всё это знаешь.
- Везёт же мне, однако.
- Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил?
- Да нет, сам, когда в себя окончательно приду.
- Ну что ж, выздоравливай, как-нибудь надо будет встретиться при более радостных обстоятельствах, - Кирилл встал, поставил стул на место и, развернувшись, вышел из помещения. Некоторое время Ян наблюдал как он удаляется по коридору.
После того, как фигура скрылась из вида, Рудень прикрыл глаза в попытке полежать немного в спокойствии, но вездесущий свет, отражённый от множества белых и светлых поверхностей, проникал сквозь веки. Он отключил глаза, погрузившись в безграничную тьму, в этом невероятном пространстве блеснули зелёные огоньки. Разум заполнился ритуальным шумом, видимо, отголоски сновидения, Ян знал, что это игры, в которые порой так любит играть сознание, встревоженное чем-то. Он включил музыку, мелодичную и простую, чёрный мир погрузился в миролюбивое небытие, в котором парень планировал пробыть ещё, по крайней мере, пару часов. А потом надо будет думать о том, как реализовывать то, что уже было задумано и то, что предстояло запланировать. Думать и действовать.