========== 40. Воскресенье-четверг, 22-26.12 ==========
— Нет, подожди, — начинает старик, — хочешь сказать, что этот прекрасный, семнадцатый Новый год собираешься провести не в родном доме? — глубокий голос почти дрожит.
Удивляюсь, почему он ещё не отвернулся и закапал глаза.
— А – не хочу, а говорю. Б – не собираюсь, а проведу. В – чтобы провести Новый год в родном доме надо возвращаться в родной город. Ты допустил слишком много ошибок, — дотошно исправляю.
— А, а, — старик, кажется, поперхнулся моей скрупулёзностью, — а этот дом, что, не родной?
Слабо, старик, слабо, я веду головой и усмехаюсь.
— Конечно родной. Уже как два года самый родной из всех самых родных, — завожу я.
Мама выглядывает из кухни.
— Вы ещё не закончили?
Я решаю, можем ли мы закончить. Бесспорно, старик проиграл, уже. Ответ за мной: продлить триумф мелкой победы или забить.
— Да, закончили, — забиваю.
Старик грозит пальцем с серьёзным лицом и вытянутой нижней губой: ещё столкнёмся. Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
В последнее время он активно использует мимику, жестикуляцию и голос. После того, как занялся пением, только так и отрывается – интонациями создаёт необходимое настроение.
— Что я могу взять? — спрашиваю у коробок с новогодними украшениями.
— Мою жизнь, — распевает старик.
Смотрю на него. Если бы я не знал, что он шутит, сколько бы стрессняка словил?
Не выжил бы.
— Я забрал у тебя семнадцать лет, о какой жизни идёт речь?
Старик побеждён.
— Ма-ам, папа не может сказать.
— Иду, — говорит она. — Так, — осматривает коробки, считает, — не хватает ещё одной с мишурой. Мы её обычно не используем. Если там мишура в пригодном виде, возьми её. Ещё есть три коробки, да, здесь, — она берёт из одной (без надписей и каких-либо обозначений) гирлянды, — держи. Шарики на ёлку нужны?
— Лишними не будут.
— Тогда в этой. Коробок, может быть, пять. Не знаю даже, — думает мама, — возьми пять. Если не хватит, скажи, дадим денег.
— Не стоит. Это добровольная помощь, а не спонсирование.
— Что за друг такой золотой, раз ты его снабжаешь? — спрашивает старик.
На «друге» хочу не прыснуть, на деле – дёргаюсь, будто меня ударили.
— Просто… друг. Обычный, — не совсем, — простой, не золотой, конечно. Пластмассовый, — возникает слово.
Если сказать такое в лицо, будет обидно.
Точно будет.
— Нормальный? — уточняет старик.
Нет.
— Да. Нормальный. Достань мне коробку с мишурой, а я пойду соберусь.
— Так, не понял, кто тут хозяин?
Странные вопросы он задаёт.
— Мама.
***
«Скоро буду.» – Пишу и отпинываю коробку, чтобы другие ноги не задели.
Могу встретить 12.12
Можешь 12.12
Не издевайся, пожалуйста 12.13
Радуйся 12.13
Я ещё не начал. 12.13
Открой дверь, когда я позвоню. 12.13
Хорошо 12.13
Почему ты об этом написал? 12.16
Про звонок 12.16
Я бы открыл 12.16
Это было бы странно, если бы мы согласовали время, а я не открыл, когда ты пришёл 12.17
Его разносит.
Вдруг 12.17
Проигноришь. 12.17
Я тебя игнорировал? 12.17
Такое было? 12.17
— Было, — записываю издевательски короткое сообщение.
Что это значит? 12.18
Я не понимаю 12.18
Записываю свой притуплённый смех.
— Это от скуки.
Всё равно не понимаю 12.20
***
Два раза пинаю дверь. Жду и надеюсь, что меня действительно не проигнорируют.
— Я не открою, потому что ты не позвонил, — доносится из квартиры.
Каков наглец!
— Вот я закину ногу, как на шпагат, и позвоню! А как откроешь, кину в тебя коробку, — угрожающе трясу её перед глазком. Вспоминаю о содержимом. — Не кину, гирлянды жалко, — говорю себе под нос.
Дверь открывается.
— А сейчас ты, как человек, который уважает себя и не терпит оскорблений, должен сказать, что я не выносим, — я улыбаюсь как консультант, который всеми силами желает помочь покупателям и получить процент от продаж.
— А ты в хорошем настроении, — спокойно говорит Андрей.
Не реагирует.
Запасы его терпения не иссякаемы.
— Раньше думал об этом, но теперь уверен: ты какой-то неправильный, — сам не знаю, нравится мне это или нет. — Водишься с тем, из-за кого тебе влетело. Не один раз.
Андрей скрещивает руки.
— Говоришь так, будто сам правильный. — Замечаю, как он поджимает губу. Дуется. Смекаю, что его задело. — Общаешься с тем, кто… — обрывает. Краснеет и тупит взгляд, наклоняя голову: сжимается. — Ты понял…
Я улыбаюсь.
— Нет, — хочу добавить ещё, но начинаю смеяться. Пытаюсь несильно громко, но происходит наоборот. Почти в горло. — П-подожди! — Ставлю палец, чтобы договорить после, как отсмеюсь. — Принятие своих грехов – первый шаг к искуплению.
— Я стараюсь, — добавляет Андрей.
— Вижу, — усмехаюсь. — Пусти меня, стена.
Сейчас понимаю: произошедшее в метро могло плохо сказаться на мне, но я оказался невосприимчив. Плохой опыт получил Андрей. Но и он пытается справиться с ним.
Я считаю это удивительным. Учитывая характер, он мог загнуться и дать течению событий нести себя, как было раньше, но он решил пойти своим путём. Странным, неправильным, но каким оригинальным!
Он говорил, что общение со мной – часть этого пути. Потому что я веду себя не как он, и это – полезно для него.
— Ещё не начал?
В комнате стоит голая ёлка, вокруг – пакеты с мишурой. Ставлю коробку на пол, снимаю рюкзак. С окна спрыгивает Кейрин – кошка Андрея.
— Привет, — говорю ей, а она проходит мимо.
Я уверен, она почти заносчиво машет хвостом. И чтобы посмеяться надо мной, трётся о ногу Андрея.
— Зато не шипела, — ободряет он.
Неутешительно.
Меньше, чем за час, украшаем квартиру.
— Много потратил? — спрашиваю, когда мы сидим на кухне и потягиваем чаи. — На ёлку и украшения.
Замечаю, что о крупных тратах спрашиваю чаще – от Стаса набрался, вот точно.
— Нет. Нашёл дешёвое место. И бюджет не пострадал сильно. И я стипендию тратил.
— Жизнь после восемнадцати кажется очень тяжёлой, — закусываю печеньем.
— Если родители могут тебя поддержать, думаю, больших проблем не будет. С твоими, наверное, не будет. — Всё равно сомневается.
— Посмотрим. — Например, за карманные деньги старик будет устраивать квесты. Игровые квесты.
Пойду работать.
— Слушай, ты, правда, не против, — тише говорит Андрей, — провести со мной… Новый год?
Я выдыхаю через рот крошки печенья. Замираю и смотрю на него.
— Я в тебя плюну, — отвечаю с набитым ртом.
На днях Андрей рассказал, что не поедет домой на новогодние каникулы, тогда же я узнал, что он неместный. До этого на праздники не оставался, поэтому ничего новогоднего в квартире нет, а отметить хочется. Из-за случая в метро (на людях мы нарекаем акт онанизма именно так) отношения в универе накалились со всеми – даже если с ним общались, контакт вызывал дискомфорт. Пригласить оттуда некого. Знакомые за пределами универа заняты на работе.
Он не просил меня, его слова были сухим фактом, но почему-то я подумал, что предложить своё участие будет круто. Украшения, свою персону, Стаса, если тот не будет работать. И по итогу – интересный Новый год. Которого у меня ещё не было, у Андрея тоже.
Стас ещё не ответил.
— Не надо, — просит Андрей.
— Если передумаю, ты первым узнаешь.
— Спасибо.
***
Когда возвращаюсь домой, помогаю родителям с украшениями. Старик язвит, что ждали меня. Только меня. Я не сомневался. Поэтому первым ставлю звезду на верхушку ёлки.
— Жулик, — тычет старик.
— Не надо было ждать.
***
Утром читаю ответ Стаса: