— Да, умру, — говорит он, без эмоций.
Поднимается и отряхивает джинсы от снега. Потом разворачивается ко мне и протягивает руку. Лицо жутко равнодушное. И мне это не нравится.
Будто я наступил на чужую мозоль.
— Ты не умрёшь, — всё-таки вставляю я.
Стас идёт чуть впереди, не отвечает. Потом пинает сугроб.
— Знаю. — И смотрит на меня. — Это всё мои проблемы. Так куда мы?
Я говорю куда, но больше хочу выпытать, что за проблемы. О каких проблемах я ещё не знаю?
Моя любопытная натура в последнее время чаще заявляет о себе, и я её не почти сдерживаю. Но иногда, как сейчас, я не знаю, стоит ли выпускать её. Для кого-то такие расспросы неприятны. Шутить можно долго, но надо знать, когда остановиться.
Только я не верю, что сказ о дорогуше убьёт несчастного Станислава.
Пока идём, молчим, – чтоб его! – я бросаю искоса взгляды, надеясь, что Стас разродится. Он видит, недовольно смотрит и давит губы друг о друга.
— Эх, — вздыхает, — друг, с тобой состариться недолго.
— С тобой тоже, — киваю.
— Ну, ты же видишь, какой я?
Я осматриваю Стаса. Видеть вижу, но речь о внешности? Или о внутреннем содержимом? О внутреннем, как о душе или об органах?
— Русский? — пытаюсь угадать я. — Белый? Худой? А! Наркоман?
— На белом и худом остановимся. — Я угадал. — В школе… когда я ещё не употреблял и весил больше, были у меня такие… знаешь, щёчки. Которые любят трепать. Лицо было круглым. Добавить к нему большие глаза. Светлые волосы, брови и ресницы. И меня постоянно сравнивали с девчонкой. Мне в чём повезло – я не был изгоем. Была своя компания, но у каждой компании есть свои правила и нормы. Нормой для нашей компании были клички. И правилом – звать по ним.
— Твоей была Дорогуша? — Стас кивает. — Они издевались над тобой?
— Смеха ради, — вздыхает. — Нет, понимаешь… это не было издевательство. Просто шутка. О ней могли долго не вспоминать, но бывало и так, что эту Дорогушу никакими средствами из разговора не выкинешь. — Он злится. Определённо. — Вот оно и пристало.
— Теперь понятно, — заключаю я. — Скорую не надо вызывать?
— Пока не надо.
========== 45. Среда, 01.01 ==========
— Ты купил, — недоумевает Стас.
— Я же сказал, что угощаю, — ставлю заваленный едой поднос между нами. — Если так подарок жмёт, потом угостишь меня.
— Ох, друг, — вздыхает Стас. — Как ты это делаешь?
— Что? — Я готовлюсь ответить на очередное колкое замечание по поводу своего характера.
Заметил, что это приносит мне особенное удовольствие. Людям не нравится, а я обожаю.
— Хотя бы это, — он кивает на еду.
— Пошёл и купил.
— Именно! — смеётся Стас. Когда понимает, что делает, закрывает рот рукой. — Спасибо, — он доволен.
Может, дело действительно в том, что я просто пошёл и купил, несмотря на гордое заявление Стаса.
— Ага, — говорю, а на душе спокойствие – как стоячее озеро, без намёка на течение или движение.
Хорошее начало года.
— Знаешь, друг, — начинает Стас, и я обращаю внимание на окружение, к слову шумное: очереди на фудкортах из школьников постарше и помладше, изредка мелькают семьи с детьми. — Я не мастер в этом, — продолжает и трёт ладони о ноги, потом достаёт целлофановый пакет из рюкзака, — с праздником.
Я принимаю подарок. Внутри пакета маленький велосипед. Бэха.
— Из проволоки? — я потрясён.
Маленький, но дотошно правильный. А колёса, я проверяю, крутятся!
— Да, — Стас улыбается, будто не ожидал, что таким будет ответ. Или что моя реакция будет такой. — Недавно начал заниматься, — он говорит, а я со всяких углов рассматриваю изделие размером с ладонь. — В интернете всякие красивые штуки есть.
— Охереть, — я не нахожу других слов.
— Пусть хоть что-нибудь от меня останется.
— Ты куда-то собираешься?
— Нет. Вдруг ты соберёшься. Скоро выпуск. Забудешь Стасяна.
Я веду головой и поджимаю угол рта.
— Не получится.
— Кто тебя знает, — отшучивается.
— Я, — но я серьёзен.
Стас смиренно вздыхает.
— Забываю, что ты такой. — И он рад этому.
— А ты по вдохновению решил этим заниматься? — кручу колёса миниатюрной бэхи.
— Я… вспомнил. Ты как-то спрашивал, была ли у меня мечта. Я думал, что нет. Потому что думал… о школе. Не вспоминал, что было до неё. А там я ещё… мечтал. Это такая мелочь, — устало усмехается Стас, — но, думаю об этом, о своих мыслях, и хочу улыбаться. Я мечтал стать ювелиром. Или кем-то вроде. Кто делает украшения. У родителей денег было немного, и мама не покупала себе украшений. У неё была пара серёжек, и я думал, что сделал бы ей много всего. И серёжки, и подвески, и кольца.
Стас всегда говорит с трудом о родителях. Эта трудность не в том, чтобы сказать, как они разошлись или что думали друг о друге, она была в его тоне – интонации. В том, что он чувствует: тяжесть, боль, желание исправить, сделать лучше, вернуться назад и переписать историю. Но сейчас его голос был мягким. Это было хорошее воспоминание, хорошее желание, которое шло от любви к матери.
Уникально, думаю я.
— Знаешь, ещё, — неожиданно продолжает Стас, с определёнными рвением, — мне мама позвонила. Тридцать первого, поздравить с наступающим, наверное, хотела. Но… — Стас шипит. — Паршивый был разговор! Такой паршивый… я думаю, лучше бы его не было. Я о своих детских мечтах чуть не забыл!
А вот это хреново.
Я мысленно сочувствую и поддерживаю Стаса.
— Откуда у неё твой номер? Или старый?
— Сам ей написал. Не думал, что она решит позвонить. Не звонила же! Но понадобилось. Чёрт, меня это убивает.
— Сильнее дорогуши?
— Бля, сильнее, — Стас тоже хочет, чтобы дорогуша делала ему больнее, чем отношения с родителями.
Как же это тяжело.
До того, как я узнал, что Андрей будет один на Новый год, я хотел пригласить Стаса к нам. К своей семье. Но заранее убедил себя в том, что, несмотря на мои благие намерения, я могу сделать хуже. Просто потому, что моя семья – не семья Стаса. Что он бы испытывал тогда? Грусть? Печаль? Зависть? Ненависть? Что-нибудь нехорошее, мне так кажется.
— Снова думаешь, — отмечает Стас.
Толкаю в колено.
— У тебя, правда, лицо меняется, когда ты загружаешься.
— Ну ты падла, — не довольствуюсь и закидываю ноги на его колени.
— Удобно?
— Очень, — с таким же настроем пью колу.
— Эй, Вадим, — я мигом отзываюсь, — привет. — Это Петя.
— Привет, — жму руку и улыбаюсь.
С ним Вася, Данила и… Гоша. Возвращаюсь взглядом к Пете, но замечаю, как Гоша отводит лицо.
— А где Митя?
— С девушкой.
Мы недавно разговаривали, и никакая девушка на горизонте не мелькала.
— Ему же не надо было, — не веря произношу я.
— Теперь, видимо, надо, — смеётся Петя. — Как бросит, опять будет не надо.
Вместе смеёмся.
— А вы, — я снова всех осматриваю и снова вижу Гошу, — здесь типа отмечаете? — стараюсь звучать непринуждённо и расслабленно.
— Ещё как типа, с мая все не собирались.
С мая, когда мы все были на речке. Не беря в расчёт Дениса. Смотрю на Гошу. Всё было уже тогда. Можно не сомневаться. Если не было отношений с девушками, значит, было с парнями. С мужчиной.
Так и подмывает спросить, как Александр Владимирович поживает. Гоша внутренне отвечает сопротивлением – я это чувствую.
— О-о-о, атмосфера накаляется, — весёлым замечанием бьёт Петя. Если бы бил по-настоящему, ударил бы в живот. — Мы пойдём.
— Ага, — говорю с улыбкой. А улыбку пережимает.
Отпускает, когда Гоша скрывается за людьми. Приступаю к картошке.
— И что это было? — интересуется Стас.
— Что? Встреча со знакомыми.