— Может быть, ваш анализ ошибочно взят с другого места? Кому вы поручали?
Зорин вспылил:
— Вы считаете, в депо вредители работают?
— Лишнее говорите, Владимир Порфирьевич, — твердо сказал Данилюк. — Просто есть люди, которые заблуждаются.
Вошел Сорокин. Он сделал несколько робких шагов, остановился. В руке держал неизменный блокнот в зеленом переплете.
— Ну, Геннадий Федорович, — зло усмехнулся Зорин, — какие новости? Опять что-нибудь угрожающее откопал?
Хорошо знал: чтобы он сейчас ни сказал этому человеку, все останется без ответа. Можно было, не сдерживаясь в выражениях, сорвать на инженере накипевшую злобу. Смущало только присутствие Данилюка.
Сорокин стоял не шевелясь, втянув голову в плечи. Только оттопыренные уши шевелились. У Данилюка, наблюдавшего за этой сценой, все внутри рвалось от смеха.
— Как это получилось? — ярился Зорин, обращаясь к Сорокину. — Как, я спрашиваю?
Тот развел руками:
— Не знаю, Владимир Порфирьевич. Круговых какие-то колодки из абразива поставил.
— А анализ?
— Так вы же сами, Владимир Порфирьевич…
— Не мели языком, козявка! — взревел Зорин. — Я тебя из грязи вытащил, чтобы ты мог показать себя в моем депо. Все от тебя отказались. Не инженером тебе работать… — начальник депо сплюнул прямо на пол. — Иди отсюда. Духа твоего не могу выносить.
Сорокин, пятясь, выскочил из кабинета. Зорин вытер платком пот с лица и, устало вздохнув, опустился в кресло, чувствуя себя утомленным до крайности.
— Что же теперь прикажете делать? — устало спросил Данилюка.
— Приказывать не имею права, а посоветовать могу. Во-первых: сейчас же взять на канаву паровоз строителей.
— Комиссия была?
— Никаких комиссий. Горком поручил самим на месте разобраться. Во-вторых: помочь Круговых выполнить его обязательства.
— Все? — сморщился Зорин, словно проглотил горькую таблетку.
— И последнее, — несколько смешавшись, продолжал Данилюк, — в интересах дела, я думаю, надо вашего сына на другой паровоз перевести.
Зорин насторожился.
— Жаловались на него?
— Круговых не из кляузников. Сам вижу.
— Кого же вы имеете в виду на его место?
— Колосова. Знаете такого?
Зорин отрицательно покачал головой: нет, не знаю.
— Недавно из армии. Там курсы машинистов закончил. А до этого с Круговых помощником ездил.
— Выходит: все Зорины ничего не стоят, — с горечью сказал начальник депо. — И отец. И сын. А у него дед без малого полвека на паровозе проработал.
— Да, с сыном у вас, Владимир Порфирьевич, нехорошо получается. На хлипком пути он у вас, вот в чем беда.
— Уже успели заметить? Быстро, — усмехнулся Зорин. — Вот что значит политическое зрение. А я вот его двадцать два года, с самых пеленок вижу — и не заметил.
Зорин вздохнул:
— Что ж, Семен Данилович. Учту. Спасибо, как говорится, за науку.
— До свидания, Владимир Порфирьевич, о сыне я так, по-товарищески. Сами разберетесь.
После ухода Данилюка, Зорин сидел не шевелясь, уставившись в разрисованное морозом окно, за которым стонал ветром январский вечер.
— Так вот, оказывается, ты каков, товарищ парторг! — произнес он вслух. — Коготки показал? Посмотрим — кто здесь хозяин!
9
— Сережа, проснись, — повторяла Елизавета Ильинична, мягко дотрагиваясь до его плеча.
Сергей Александрович долго не мог прийти в себя.
Веки были тяжелые, открылись с трудом. Сквозь туманную пленку увидел жену. Она наклонилась над ним. Черные продолговатые глаза ее были наполнены тревогой.
Сергей Александрович вскочил. Сна как не бывало.
— Что случилось?
— Вызывают зачем-то. В чистой одежде…
Круговых почувствовал, как под сорочку пробирается дрожь, и сразу вспомнил:
— Сегодня в рейсе Зорин. Случилось что-нибудь?
Долго не мог попасть в рукава кителя. Пальцы не слушались. Наконец собрался и провожаемый все тем же тревожным взглядом жены вышел на улицу.
Холодные, равнодушные звезды переливались синеватыми огоньками. Над станционными путями висела серебристая от электрических огней туманная полоса. Громко скрипели колеса вагонов о настывшие рельсы.
Хотя Сергей Александрович торопился, дорога до депо показалась ему бесконечно длинной.
Рядом с конторкой дежурного в клубах пара едва виднелся паровоз. В нем шипело, с завыванием всхлипывал насос. Кроме дежурного, в конторке сидели начальник депо, Сорокин и ревизор по безопасности движения поездов Гусев. Лица их были серьезны и сосредоточены, словно в комнате был покойник.