— Ты что от меня хочешь? — хрипло спросил он.
— Лично я — ничего, — ответила Агриппина Максимовна, — а Валерию пора, на худой конец, быть уже старшим машинистом. У хорошего родителя он бы давно в инструкторах ходил.
— Но, Рипа, это не так просто, — окончательно взяв себя в руки, мягко возразил Зорин.
Агриппина Максимовна даже привстала.
— Не говори так! Ты начальник депо — у тебя власть.
— Но, пойми, Рипа. Для того, чтобы назначить Валерия старшим машинистом, надо кого-то снять. А сейчас в депо вокруг меня очень сложная обстановка.
Жена отбросила в сторону книгу.
— Разве нельзя найти повод, чтобы снять кого-нибудь? Ради своего ребенка.
— Рипа, пойми.
Но Агриппина Максимовна уже разошлась, не остановить ее, — пока не уступишь. Глаза ее наполнились слезами.
— Что пойми! — закричала она. — Мне Сорокин рассказывал. Хотели снять Круговых, а ты, ты его защитил. Тебе какой-то Круговых дороже родного сына. Какой он тебе друг — мазутник, машинист! — Она уже плакала навзрыд, обмахиваясь открытой книгой. — Я ради тебя погубила жизнь, провела ее в провинции, а могла бы жить в столице и блистать на сцене, как мои подруги. И сыну судьбу портишь. Ты — черствый эгоист.
В другое время Зорин напомнил бы жене о ее прошлом, что сын благодаря ее заботам вырос неженкой, бросил учиться, вообще черт знает каким стал… Но сейчас нельзя этого говорить. Готов был сделать, что угодно, лишь бы жена успокоилась. Подошел к ней, взял за плечи.
— Успокойся, Рипа, не надо. Что-нибудь придумаем.
— Ты всегда меня расстраиваешь, хочешь поскорее в могилу загнать.
Зорин, боясь как бы с нею не случился обморок, успокаивал более настойчиво:
— Довольно, довольно. Сказал — назначу Валерия старшим машинистом, значит назначу. Потом инструктором переведу. Ну, что тебе еще? Перестань, ей-богу.
До обморока, правда, дело не дошло, но Агриппина Максимовна долго еще всхлипывала и, жаловалась на свою проклятую, испорченную жизнь.
11
Зорин привык, чтобы его приказы выполнялись безоговорочно. В настольном календаре записывал время выполнения и завел правило: не оставлять без последствия ни одного случая срыва заданий.
Зайдя в кабинет и усевшись в рабочее кресло, Владимир Порфирьевич в первую очередь перевернул, как обычно, вчерашнюю страницу календаря. На «сегодня» было записано: «Закончить ремонт паровозов строительного треста. Ответственный Сорокин».
С паровозами строителей было много канители. В этот раз, после разговора с парторгом, Зорин позвонил в управление треста и спросил:
— Что, обиделись на меня? Сами знаете, на пределе работаем. Время такое, — и прислушиваясь к ответным словам, снисходительно предложил: — Ладно как-нибудь выкрою для вас недельку. Гоните паровоз.
— Спасибо, Владимир Порфирьевич! — радостно закричали в трубке. — А то у нас второй паровоз из строя вышел, хоть Лазаря пой.
— Оба гоните, сделаю, — в порыве великодушия сказал Зорин.
На другой день паровозы были в депо. Один из них поставили на запасную канаву, второй оставили за воротами. К ним никто не подходил.
Миновала неделя. К чужим паровозам привыкли, как привыкают ко всякой вещи, которая никому не мешает, На беспокойные запросы из треста Зорин вежливо отвечал:
— На днях освободятся люди и приступим.
Но вдруг сразу все изменилось. Зорин лично пришел на утреннюю планерку слесарей и дал строгое задание срочно отремонтировать обе машины, приказал обеспечить круглосуточную работу бандажного станка. Литейный и механический цехи должны выполнять заказы на паровозы строителей вне всякой очереди.
— Что-то наш начальник забегал, — заметил кто-то, — хвоста наверное из управления накрутили.
Но никто Зорину «хвоста не крутил». Началось все с главного бухгалтера. Прикидывая предварительные итоги квартала, он обнаружил, что депо не укладывается в себестоимости. Бухгалтер встревожился и поспешил к начальнику депо.
Владимир Порфирьевич задумался. Не уложиться в себестоимости в то время, когда все предприятия страны дают миллионы экономии! За это по голове не погладят. Тогда-то его и осенила мысль: срочно выдать чужие паровозы.
До конца месяца оставалось семь дней. За ремонт паровозов других организаций, кроме основной стоимости, доплачивается тридцать пять процентов накладных расходов. Это был выход из положения.
Зорин сразу же развил бурную деятельность, лично побывал на планерке слесарей. Позвонил в трест и предупредил, чтобы двадцать восьмого приезжали принимать паровозы. Он был уверен, что Сорокин «ляжет костьми», а задание начальника выполнит.