Комнату заволокло дымом. Олег закашлялся, и Сатана зашикал на него:
— Тихо ты! Все испортишь.
Олег выскочил из комнаты в коридор, где дыма было поменьше. Сатана еще две или три минуты продолжал читать заклинание, причем голос его становился все чище и громче. Наконец он закончил, шумно высморкался и сказал откуда-то из клубов дыма:
— Форточку открой. Я тут немного надымил.
— Уже все? — спросил Олег, почти на ощупь пробираясь к окну и открывая форточку.
— Ага, — ответил Сатана.
— И где же она?
— А вон, на диване. Очухается через пару минут, дай ей полежать спокойно.
У Олега задрожали руки. Только теперь он увидел на диване тонкий девичий силуэт, облеченный во что-то кремовое.
— О-о-о! — воскликнул Олег.
Дым мешал разглядеть в мелочах лицо девушки. Олег бросился к ней, едва не сбив с ног Сатану. Упав на колени, он протянул к ней свои руки, не смея прикоснуться, еще не веря, что видит ее перед собой наяву.
Дым быстро выветривался, но Олег и так уже видел, что Сатана сделал свое дело добросовестно. Девушка была точь-в-точь как на его картине.
Ее волосы растрепались, глаза были прикрыты, веки едва заметно дрожали. Он осторожно провел пальцами по ее лбу. Девушка вздрогнула и открыла глаза. Секунду или две ее взгляд бесцельно блуждал, потом она увидела перед собой Олега.
— Милый, — прошептала она. — Милый мой…
Сатана, сложив руки на груди, наблюдал молча за этой сценой, попыхивая очередной папироской.
— Ладно, пора мне, пожалуй, — сказал он. — Время — деньги.
Олег с трудом оторвал взор от девушки.
— Да-да, — сказал он. — Спасибо вам.
— «Спасибо» не надо, — ответил Сатана, почесывая ногтем грязную шею. У дверей он вдруг обернулся. — Чуть не забыл.
Он вынул из кармана брюк новенькую красную книжечку и бросил ее на журнальный столик.
— Паспорт. Мелочь, а нужная. Ну, наслаждайтесь, — и вышел.
В паспорт Олег так и не заглянул. Ему было не до того.
* * *Поздно вечером, когда круглая луна бросала бледный прямоугольник света на ковер в спальне, они лежали в смятой постели. Она держала в руке бокал вина. Он смотрел на нее.
Девушка была совершенством. Да, ради этого стоило продать душу дьяволу! Наконец он получил все, что хотел.
Она словно прочла его мысли.
— Ты получил все, что хотел? — спросила она, садясь перед ним на кровати.
— Да, — ответил он.
— Но ты заплатишь за это такую высокую цену…
— Я не жалею об этом.
— Почему?
— Я люблю тебя. А когда любишь — готов на все.
— Неужели я так хороша?
— Ты божественна. Я отдал много, но еще больше получил. Ты — совершенство. Ты — идеал. Ради тебя стоит умереть…
Она улыбнулась. Прищуренные глаза — зеленые, как он знал — в полутьме казались черными.
— Дорогой… Это так приятно… Значит, ты готов отдать за меня даже жизнь?
— Не раздумывая!
— Как мило с твоей стороны…
В ее руке вдруг блеснул скальпель — а он и не заметил, когда она успела спрятать его под подушкой! — и Олег едва успел закрыть рукой горло. Кровь из рассеченной вены брызнула на шелковые простыни.
— Черт! — взвизгнул он и скатился с кровати на пол. — Ты что делаешь?
Она переложила скальпель из левой руки в правую и медленно начала вставать с кровати. Все ее тело было забрызгано кровью.
— Собираюсь тебя убить, милый…
Он забарахтался на полу, пытаясь одновременно подняться и отползти подальше от нее.
— За… За что? Почему? — голос сорвался на визгливых петухов, словно у подростка.
— Ты же сам сказал, что когда любишь, готов на все, — ответила она. — Я делаю это ради любви!
Олегу наконец удалось встать. Прихрамывая (ушиб ногу при падении), он отбежал от нее к стене. Зажал ладонью порезанную руку, но кровь все равно продолжала сочиться сквозь пальцы. Обнаженная девушка со скальпелем в руке приближалась, переступая босыми ногами по ковру.
— Ты… Должна любить меня! — последние слова он почти выкрикнул. На ее лице появилось легкое недоумение.
— Почему?
— Мы же договорились! Он сказал, что ты будешь любить меня!
— Если ты о сексе, то мы…
— Нет! — закричал Олег. — Нет, черт тебя подери! Ты — должна — любить — меня! Так было написано в договоре! Я сотворил тебя!
Подойдя к нему почти вплотную, она улыбнулась, показав белоснежные зубки. В свете луны ее бледное лицо, окропленное темными капельками, было прекрасным и пугающим.
— О, милый… Ты действительно прекрасно написал мой портрет… И я благодарна тебе. Но я люблю своего Творца!.. Понимаешь — своего!