— Ты не хочешь знать.
Её сердце пропустило удар. Алисса ненавидела эту изоляцию, которая замуровала его. Он вошёл ночью в мастерскую и что? Прошлым вечером, когда она сидела на террасе, замёрзшая и одинокая, он притянул её в свои объятия. Прямо сейчас она хотела успокоить его. Девушка взяла его за руку, бережно держа её в своих ладонях. Алисса чувствовала силу в его пальцах, мощь в его руке.
— Когда-то ты лепил кусочки жизни. — что бы ни привлекло его внимание, но она готова была поспорить на свой любимый фотоаппарат, что сейчас он лепит не это. — Что изменилось?
— Я был снайпером.
Ошеломлённая, она втянула воздух.
— В морской пехоте?
Он кивнул.
— Я ушёл, когда убивать стало слишком легко. Когда линия, которая отделяет хороших парней от плохих, начала размываться, — повернувшись к ней лицом, он сказал, — Я больше не хотел быть таким.
В её груди всё сжалось. Что потребуется от мужчины, чтобы делать такую работу? Она сжала его руку, когда Хант попытался отстраниться.
— Ты жалеешь об этом?
Он мечтал быть морским пехотинцем. Всё это превратилось в кошмар?
— Нет. То, что я делал, спасло несчётное количество жизней. Я бы снова сделал этот выбор.
Она пыталась понять. Он ушёл, потому что не хотел больше быть снайпером.
— Но ты хотел приехать домой, вернуться и стать тем, кем был... Художником?
Его губы сжались в тонкую линию.
— Нет пути назад. Я сделал работу и живу с последствиями. Я больше не леплю кусочки жизни. — он вытянул руку из её хватки и встал. — Смерть. Я леплю смерть. И не хочу, чтобы это когда-нибудь коснулось тебя.
О, Боже! Её сердце болело за него, пока она смотрела, как Хант шагает к мастерской, с болью и одиночеством. Не в силах вынести это, Алисса подскочила и побежала за ним.
— Хант, подожди!
Он резко развернулся, солнце поймало смятение в его глазах и напряжение в резких линиях его лица. Его плечи под футболкой дёрнулись.
— Стой. Не прикасайся ко мне.
Замерев в шаге, девушка подняла голову.
— Почему?
Его взгляд пронзил её, но он непреклонно оставался неподвижным.
— Одно прикосновение, и я поцелую тебя. Грубо. Не так, чёрт возьми, как ты делала это со своим бывшим. Если я поцелую тебя, ты почувствуешь мой голод и желание видеть тебя обнажённой, влажной и дикой подо мной, — он с шипением втянул сквозь зубы воздух. — Я не хочу какую-то вычурную девочку с обложки, Лисси, я хочу тебя.
Это был Хант без цензуры. Не юный взрослый, которого она помнила, а повреждённый, смертоносный мужчина. Она почти чуяла его похоть, чувствовала его нужду, горящую в глазах. В её животе танцевала горячая дрожь, а на руках появилась гусиная кожа. То, как он смотрел на неё, видя её именно такой, какая она есть, перевернуло её здравомыслие и разрушило сдержанность. Алисса никогда не испытывала этого примитивного и дикого желания. Отчаянно желая почувствовать больше, она накрыла ладонью его тёплую и твёрдую как гранит руку.
— Поцелуй меня… не сдерживайся.
Её слова повисли в воздухе на два удара сердца, затем Хант обхватил рукой её талию, с легкостью подхватил и развернул, прижимая к наружной стене мастерской. Его твёрдая грудь прижалась к её груди, его крепкое бедро проскользнуло между её бёдер, в то время как взгляд оторвался от её глаз и опустился на губы.
Губы Алиссы покалывало в ответ. Только от его взгляда. Кончиками пальцев она коснулась его рта.
Хант прорычал, его глаза горели. Он нежно обвил пальцами её запястье и оттянул, а затем, удерживая её взгляд, провёл губами по её пальцам и втянул их в рот.
Она не могла отвести взгляд. Тёплые, мокрые движения его языка окутывали каждый палец. Каждое движение отдавалось разрядом в её сосках и в центре. Она сжала бёдрами его крепкую мускулистую ногу. Груди набухали и болели, желая такого же отношения от его языка и губ. Он ещё даже не поцеловал её, а она уже горела.
— Хант.
Высвободив её пальцы, он переплёл их руки и поднял их над её головой. Держа второй рукой её бедро, он приподнял его выше.
Боже милостивый. Трение на клиторе заставило её ахнуть. В её животе скрутилось горячее удовольствие.
Хант прильнул ближе.
— Издай этот звук снова, и я сделаю больше, чем просто поцелуй.
Ничто никогда не было похоже на это. Весь её мир сузился до них двоих. Языки пламени касались её спины и заставляли дрожать. Он даже не поцеловал её, а она чуть не плакала от нужды. Ей потребовались все её силы, чтобы не качнуть бёдрами на его бедре. Где-то в глубине своего разума девушка осознавала, что он специально показывает ей эту свою сторону, но если он намеревался напугать её, то просчитался. Потому что, несмотря на требовательное напряжение, исходящее от него, и этот сексуальный жар между ними, он переплёл её пальцами со своими и нежно гладил её запястье. Алисса не испытывала страха, только голод и необходимость познакомить его напряжение со своим.
— Я хочу попробовать тебя.
Она потянула его за волосы, запустив в них пальцы.
***
Хант облажался. Ни одна сила на земле не могла заставить его отказаться от неё. Когда их руки были соединены над её головой, а другая его рука прижимала девушку к его бедру, Хант захватил её рот. Мягкие губы Лисси раскрылись, и он языком нырнул внутрь. Его заполнил её вкус – вкус ледяного чая и лимона, вместе с более богатым вкусом самой Лисси.
Время перестало что-то значить, пока он изучал её. Он замедлил свой штурм, желая наслаждаться ею, впитать в себя ощущение Лисси. Она крепче сжала пальцы в его волосах и провела по его языку своим. Каждый тихий стон отправлялся прямиком к его члену. Ему потребовался весь самоконтроль, чтобы не поднять её выше, раздвигая ноги и погружаясь в её жар. Но, чёрт побери, вкус этой женщины доводил его до предела безумия, а ощущение твёрдых сосков, прикасающихся к его груди, и то, как её бёдра обхватывали его ногу, говорило ему, что она хочет большего.
О, он даст ей большее...
Чёрт. Что он делал? «Она пришла к тебе за помощью, а ты набросился на неё, как сыпь». Его охватило сожаление и отвращение к себе. Оторвав от неё свои губы, он опустил девушку на ноги.
Лисси смотрела на него рассредоточенным и запутавшимся взглядом, её губы были влажными и опухшими. Её кожа покраснела от горла прямо до белого растянутого топика, который очерчивал её твёрдые соски. Его руки сжались по бокам. Мышцы дёрнулись. Хант сжал челюсть, зажмурил глаза. «Соберись, придурок». Меньше получаса назад она была напугана и расстроена сообщением бывшего. Хант привёз её домой, чтобы защитить и дать ей место, где она почувствует себя в безопасности. Не для того, чтобы соблазнять её.
У него внутри всё смешалось. Ему не следовало прикасаться к Лисси. Она ясно сказала ему, чего хочет – семью. Не испорченного мужчину, как он. Она была напугана и потеряна, и знала его с детства. Доверяла ему.
— Я... Что случилось?
Раскрыв глаза, мужчина увидел её скрещенные на груди руки, теплота из глаз исчезла. Её поглотила неловкость. В ярости за то, что сделал с ней такое, Хант сказал.
— Я – кретин, Лисси, не ты. Убери это выражение со своего лица.
Он не мог выносить то, как она сомневается в себе.
Стыд затуманил огонь в ней.
— Я рассталась с женихом два дня назад, а затем умоляла тебя поцеловать меня.
Обострился каждый его защитный инстинкт. Забыв своё решение не прикасаться к ней, Хант раскрыл руки и смягчил голос.
— Иди сюда.
Не задумавшись ни на секунду, девушка обвила его руками.
Это доверие чуть не погубило его, и он зарылся лицом в её волосы.
— Я остановился не из-за этого козла. Ты ничего ему не должна: ни свою верность, ни своё тело, слышишь меня?
— Чертовски верно.
Он улыбнулся приглушённой решимости, с которой она пробормотала слова ему в грудь. Вот это была его девочка.
— Я не собираюсь использовать тебя для секса. Тебе будет больно.