- Есть...кто-то ... еще?!- повторила она громче, чем в первый раз.
Это было просто смешно.
- Я уже говорил тебе, что никогда никого не хотел так, как тебя.
- Ну, ты явно не хочешь меня! Ты - Энтони Роулингс. Ты сидел в тюрьме, а твоя жена была сумасшедшей…
Ее доводы были выше понимания. Конечно, он получал почту. Мир был полон отчаявшихся женщин, ищущих то, что они считают доступным. Он так и не ответил. Черт, он перестал их открывать. Он не хотел продолжать этот разговор.
- Клэр, наша дочь ждет, - сказал он, успокаивая ее, надеясь, что она успокоится.
- Я уже спрашивал об этом один раз, не заставляй меня спрашивать снова. Есть еще кто-нибудь?
Он проговорил медленнее.
- Клэр, успокойся.
Без всякого предупреждения ее маленькая рука шлепнула его по щеке. Боль была минимальной по сравнению с шоком. Воспоминания об обратном бомбардировали его разум. Схватив ее за пальцы, он спросил, - Какого черта это было?
- Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы. Скажи, письма были? Женщины писали тебе, обещая все, что ты хочешь, и все ради шанса занять мое место?
Не выпуская ее пальцев, он сказал:
- Ты слишком возбуждаешься. Успокойся, Николь ждет.
- Я заслуживаю знать.
- Да. Ты счастлива? Были письма. Я не ответил. Меня никто не волнует, никто, кроме тебя.
Думая не о письмах, а о Патриции, он добавил: - Черт возьми, я даже...
Нет. Он не собирался вдаваться в подробности. Он не собирался рассказывать ей, как уволил одну из лучших своих помощниц, потому что она предложила ему больше, чем он когда-либо хотел от кого-либо, кроме женщины, находящейся перед ним.
Она подтолкнула, - Ты даже что?
- Мы закончим эту дискуссию в другой раз. - Или нет. Он отпустил ее пальцы. - Итак, ты собираешься присоединиться ко мне или просидишь в машине весь вечер?
- Я планирую присоединиться к тебе, - стоически ответила она.
Тони не обратил внимания на то, как красиво выглядел дом Вандерсолов, когда они шли по тротуару. Его мысли были слишком заняты обузданием красного после их стычки и созерцанием маленькой девочки за дверью. Последний раз они видели ее два с половиной года назад. Для него и Клэр это был долгий срок, но это было ничто по сравнению с Николь: для нее это была целая жизнь. Она была всего лишь ребенком и сейчас…
Эмили встретила их у двери и провела в гостиную.
- Мы сказали Николь, что к ней приедут особые гости.
Как только Николь появилась в поле зрения, Клэр потянулась к руке Тони. На полу возле кукольного домика сидела их дочь. Время остановилось, когда Тони снова увидел красивую маленькую девочку в трехмерном пространстве. Фотографии, которые он получал, бледнели по сравнению с живым ребенком перед ними. Она была видением - их творением. Она была местом, где свет Клэр встречался с его тьмой. Она была всем, что было хорошего в Клэр и, возможно, в нем. Ее большие карие глаза светились удивлением. Она была Клэр - до него, до того, как он причинил ей боль и разрушил ее жизнь. Николь была обещанием невинности. В этот момент, как и в тот момент, когда Мадлен положила ее в его объятия, Тони понял, что он охотно пожертвует своей жизнью, прежде чем позволит кому-то отнять ее.
Клэр отпустила руку Тони и опустилась на колени.
- Привет, Николь, - сказала она, изображая силу там, где Тони знал, что она чувствует себя неуверенно.
Их дочь стояла и смотрела. Наконец Джон шагнул вперед, и Николь взяла его за руку.
- Николь, - сказал Джон. - Можешь поздороваться с друзьями, о которых мы тебе говорили?
- Привет.
Тони опустился на колени рядом с Клэр, которая протянула ему руку. Маленькие пальчики Николь пожали руку Клэр, когда она спросила:
- Кто ты?
Тони рассмеялся:
- Прямолинейная, да?
Усмехнувшись, Эмили ответила: - Очень. Я не могу себе представить, где она это взяла.
- Николь, меня зовут Клэр, но ты можешь называть меня мамой.
Глаза Николь расширились, когда она перевела взгляд с Клэр на Тони. Наконец она спросила:
- Ты мой папа?
Его сердце забилось сильнее. Никогда еще Тони не был так горд, чтобы ответить:
- Да.
Отпустив руку Джона, она шагнула вперед и прикоснулась маленькими ладошками к щекам каждого из них. Тони ждал, когда она заговорит.
- Мы действительно здесь, дорогая, и нам так жаль, что мы ушли.
Николь улыбнулась, и ее глаза загорелись молочным шоколадом.
- Я знала, что однажды ты придешь. Тетя Эм сказала, что ты больна, и когда тебе станет лучше, ты будешь здесь. Тебе уже лучше?