Скульптурный сад зародился восемь лет назад, начиная со скульптуры Генри и Тесс, установленной в центре давно заброшенного и заросшего цветника между домом и художественной студией Тесс. Она создала заготовку из арматуры и проволочной сетки, а затем покрыла ее аккуратными слоями цементной лепнины.
Тесс назвала эту первую скульптуру «Свадебный танец». Они были изваяны в полный рост и изображены танцующими; его правая рука обнимает ее талию, ее правая сцеплена с его левой рукой. Ниже пояса их тела становились львиными, с грациозно приподнятыми хвостами. Их человеческие лица выглядели испуганными и даже немного потрясенными, как будто они впервые посмотрели вниз и увидели, что с ними случилось. Они понимали, что обратной дороги не будет. Они навсегда останутся в таком виде.
– Почему львы? – спросил Генри. – Предполагается, что львы символизируют силу, верно? Тогда почему мы выглядим такими испуганными?
– Львы – это убийцы, Генри.
Он побледнел и больше никогда не спрашивал об этой скульптуре.
После «Свадебного танца» появилась целая процессия дронтов, каждый из которых носил на шее табличку со своим именем. Там были Вера, Надежда и Милосердие, Честь, Мудрость и Послушание. Бескрылые, давно вымершие птицы. Некоторые люди не могли оценить иронию. Генри считал ее слишком очевидной, но Тесс она казалась забавной и вполне уместной.
Следующим проектом был пруд для золотых рыбок из камня и цемента с центральным фонтаном в виде плюющейся лягушки.
Это мет-а-морфо-оза, пупсик.
У восточной и западной стороны маленького пруда Тесс установила изогнутые скамьи в форме русалки и тритона с грубой цементной поверхностью, инкрустированной камнями и ракушками. Прикованные к земле, они с серьезным видом смотрят друг на друга над водой, где снуют золотые рыбки и плюется водой каменная лягушка.
За прудом маячат два изваяния сов пятифутовой высоты, обращенные друг к другу в угрожающих позах; крылья распахнуты, когтистые лапы подняты словно перед схваткой. Кто? – как будто спрашивают они, задавая безответный экзистенциальный вопрос, за который будут рвать перья и ломать клювы. – Кто? Кто? Кто?
В разных местах пробиваются цветы, посаженные матерью Генри много лет назад: наперстянка, мелисса и аризема укрываются в совиной тени, клематис обвивает скамью в форме тритона. Тесс проредила и передвинула цветочные насаждения. Она посадила в разных местах новые многолетники, купленные на фермерском рынке, но без всякого плана и порядка.
На прошлой неделе на восточной окраине сада, граничившей с деревьями, которые означают начало леса, Тесс выкопала несколько кустов и принялась за строительство грота. Она соорудила арку из камня и цемента с мозаичными вставками битого стекла, крышек от пивных бутылок и другого мусора, – пружин, циферблатов, шайб и шестеренок от старого велосипеда, – дань памяти разбитым и забытым вещам, разобранным на части и никогда не собранным заново. А теперь в центральной нише грота, за рядом поминальных свечек в стеклянных банках, она поместила фотографию Сьюзи в прозрачной пластиковой коробке для защиты от стихий. «Великомученица Сердобольного Разоблачения».
Фотография была сделана за несколько недель до ее смерти. На ней Сьюзи сидит на стуле перед амбаром и строгает деревяшку, которой предстояло стать частью рога. Генри застиг ее врасплох со своим фотоаппаратом. На снимке Сьюзи почти испуганно поднимает взгляд, прядь светлых волос падает ей на глаза янтарного цвета с золотистыми крапинками. В ее лице застыл невысказанный вопрос: кто идет?
Это была любимая фотография Тесс, потому что здесь камера уловила ощущение уязвимости Сьюзи. Она одновременно поражена и поразительна. Этот снимок – единственная вещь, которую она сохранила после того лета.
Тесс лихорадочно стремилась закончить грот и уже неделю проводила там каждую свободную минуту, смешивая цемент при свете фонарика в мятой ручной тележке. Отмачивая ноющие запястья в тазу с ледяной водой перед сном, чтобы они не слишком болели, когда она снова примется за работу поутру.
– К чему такая спешка? – спросил Генри, но как она могла объяснить ощущение жестокой необходимости? Неустанную потребность работать быстрее и сделать все как следует. А теперь, когда она узнала о смерти Спенсера и об открытке, которую нашли рядом с ним, то принялась за работу с еще большей одержимостью.