Сердце Меррика сжалось в груди. Те земные женщины, которым не нужно беспокоиться о призыве в невесты Киндредов, были уже спарены или обручены. Но если это так, почему на Элизе нет запаха другого мужчины?
Оливия нахмурилась.
— Ты не беспокоилась о призыве? Почему?
— Почему, потому что… потому что… — Элиза нахмурилась. — Разве это не смешно? Я не могу вспомнить. — Она посмотрела на свои руки и нахмурилась. — Похоже, я многое забыла. Откуда у меня эти синяки? И почему у меня все так болит?
Меррик беспокойно заерзал на стуле, и они с Оливией обменялись взглядами.
— Некоторые истории лучше оставить на другой раз, — ответила Оливия. — Почему бы тебе не отдохнуть, и, возможно, воспоминания вернуться к тебе позже.
Элиза нахмурилась и села, выглядя более бодрой.
— Но я больше не хочу отдыхать. Как долго я была в отключке? Возможно, мой отпуск уже закончился. Вы знаете, какая загруженность у меня будет, когда вернусь домой?
— Загруженность? — повторила Оливия.
— Количество дел, которые я веду на работе, — я адвокат. — Элиза выдохнула и откинула прядь черных волос с глаз. — Почему мои волосы распущены? Я никогда не носила их в таком виде.
— Адвокат, да? Кого вы представляете? — успокаивающе спросила Оливия, предлагая ей еще один напиток.
Элиза без вопросов взяла чашку, на этот раз держа ее самостоятельно, и сделала глоток. Она скорчила гримасу.
— Горький.
— Зато полезный. Выпей еще, — посоветовала Оливия. — И расскажи мне о своей работе. Я была медсестрой на Земле и продолжаю работать здесь, — она указала на медпункт. — Анатомия Киндредов немного отличается от анатомии человека, так что пришлось учиться без отрыва от производства.
— Интересно, — Элиза сделала еще глоток и скорчила гримасу. — Ну, я обвинитель в офисе генерального прокурора. В основном представляю интересы детей, потому что… потому что они… — Она зевнула, а затем резко посмотрела на Оливию. — Эй, что было в том напитке?
— Просто немного успокоительного, — Оливия погладила ее по руке. — Думаю, тебе нужно еще немного отдохнуть, но не волнуйся, я свяжусь с твоей матерью и отчимом, пока ты спишь. К моменту твоего пробуждения они уже будут здесь.
Большие карие глаза Элизы расширились от паники.
— Нет, не делай этого! Я не… — Она снова невольно зевнула. — Мы не общаемся, — закончила она, ее веки опустились.
— О, я просто подумала, может быть… — Оливия покачала головой. — Неважно, я не буду с ними связываться. Просто отдохни, и через некоторое время тебе станет лучше.
— Но я не хочу спать, — голос Элизы, который на мгновение стал резким и деловым, теперь снова звучал мягко и по-детски. Она призывно посмотрела на Меррика. — Когда сплю, я… мне снятся плохие сны. О нем.
— О ком, детка? — Ласковое обращение вырвалось прежде, чем Меррик успел себя сдержать. Он сказал себе, что выражение страха на ее лице пробудило его защитные инстинкты. У него возникло желание снова взять землянку за руку, ощущение, что она нуждается в прикосновении, но Меррик сдержался. Или сдержался бы, если бы Элиза не потянулась к нему.
— Пожалуйста, — прошептала Элиза. — Ты останешься со мной? Останешься и будешь оберегать меня?
— Конечно, останусь, — Меррик переплел их пальцы, заметив, как ее маленькая рука полностью потонула в его. — Я твой защитник, пока ты здесь — мой долг оберегать тебя.
— О… хорошо. Защитник… прямо как… Бак. — Ее веки закрылись, так как успокоительное, которое Оливия дала ей, начало действовать.
Вдруг Меррик отчаянно захотелось спросить ее, он наклонился вперед и заглянул в ее полузакрытые глаза.
— Кто такой Бак? — пробормотал он. — Ты все время спрашиваешь о нем — кто он?
— Бак? — Элиза зевнула и одарила его сонной улыбкой. — Мой любимый. Он защищал меня. Всегда держал меня в безопасности, пока… пока…
Но она снова заснула, оставив Меррик гадать. Где ее любимый? И он защищал ее до чего?
Глядя на ее мирно спящую фигуру, Меррик задумался, узнает ли когда-нибудь, и решил, что, скорее всего, нет. Действительно, теперь, когда она проснулась и пришла в себя, он должен снова отправиться в путь, во вселенную. Она была обширна, и он не сомневался, что никогда больше не увидит Элизу Дарден.
Меррик нахмурился. Это правильное решение — разумное решение. Не было смысла торчать там, где его не ждут и где он не нужен. Он нервировал медперсонал, а на Земле Элизу ждали родители, друзья и коллеги — совсем другая жизнь, в которой его не было и никогда не будет.
И все же мысль о том, чтобы оставить ее, никогда больше не увидеть эти большие карие глаза, не давала Меррику покоя. Она словно будила в нем что-то: нежность, о которой он даже не подозревал. Он не мог отделаться от ощущения, что если оставит ее, то никогда больше не почувствует этого. «И это хорошо, — мрачно сказал он себе. — Нежность — это просто синоним слабости». Но все же не мог заставить себя уйти.
Что ж, ему нужно поработать над своим звездолетом, решил Меррик. Теперь, когда не нужно круглосуточно находиться в медпункте, он мог заняться своим кораблем. Таким образом, можно побродить по материнской станции Киндредов на случай, если что-то пойдет не так — а он уверен, что не все будет гладко.
Меррик потянулся и поднялся, чтобы сказать Оливии, что его можно найти в стыковочном отсеке, если он ей понадобится. Он уже почти услышал ее вздох облегчения — Лив и остальной персонал будут рады избавиться от него, это уж точно.
Прежде чем уйти, Меррик наклонился, чтобы еще раз осмотреть Элизу. Было странно тяжело оставлять ее, даже зная, что он идет в другую часть корабля. «Еще одна слабость, — подумал он. — Перестань быть гребаным идиотом и иди».
Но почему-то он не смог удержаться от того, чтобы в последний раз погладить ее по щеке, прежде чем уйти.
Глава 32
— Готов ли ты к этому? — спросил Сильван, с тревогой заглядывая в глаза Раста. — Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы пройти через церемонию?
— Я в порядке. — Раст поморщился и потер затылок. — Ну, если не считать адской головной боли от удара об этот чертов мраморный пол. И то, что лопатки чешутся как сумасшедшие. Но в остальном лучше и быть не может, — он вздохнул. — Давай покончим с этим, хорошо?
Сильван кивнул.
— Хорошо. Я уверен, что жрица скоро будет здесь.
Они стояли в оазисе света, как называла его Надия, где провели ночь. Заснуть оказалось непросто, потому что вместо одной луны над радужной пустыней проливали свой серебристый свет три. Не помогло и то, что Сильван постоянно будил его, чтобы проверить зрачки и убедиться, что у него нет сотрясения мозга. В конце концов, Раст заверил его, что чувствует себя нормально, и ему удалось прикорнуть на несколько часов перед самым рассветом. Но теперь, когда солнце взошло, он чувствовал себя бодрым и раздраженным.
До него, наконец-то, дошло, что ему предстоит сделать. Он собирался дать клятву никогда не покидать эту планету — никогда больше не возвращаться на Землю. Несмотря на свою красоту, Первый Мир не был очень гостеприимным. Он казался знакомым — как будто что-то в его крови узнавало окружение, — но это не походило на дом. Раст задавался вопросом, станет ли он когда-нибудь домом. «Похоже, у меня есть остаток жизни, чтобы узнать это, — мрачно подумал он. — По крайней мере, со мной будет Надия».
Эта мысль очень его развеселила. Неважно, где он закончит свои дни, если рядом любимая женщина, все будет хорошо. Кстати, о любви всей его жизни: где она? Он посмотрел на стол и увидел, что Надия и София сидят на песке рядом с ним. Они откусывали по кусочку того, что София прозвала «хлебом Вилли Вонки, читающим мысли», и тихо разговаривали. Раст с тревогой заметил, что у Надии на лице застыло недовольное выражение. Может, ей стало хуже с утра? Или мысль о том, что ей придется всю жизнь жить на Первом Мире, тоже не давала ей покоя?
— Эй, какой вкус у тебя в это утро? — спросил он, подойдя и взяв кусок хлеба.