Иногда я думал, не знает ли он об этом и не отправил ли меня в наказание в Испанию.
Она хныкала, прижимаясь к моим губам, и я стонал в поцелуе. Мой язык проникал в ее рот и лениво танцевал с ее языком. Я отстранился, пока не отвлекся, чтобы остановиться. Я заставил ее пройти через многое, даже если наказывал ее.
Я нашел в шкафу полотенце и намочил его, затем опустился перед ней на колени. Я вытер кровь и сперму, капающие с нее и просачивающиеся на стойку. Мне не хотелось, чтобы она смывалась, но у меня были планы вскоре заменить ее более интересным способом.
Я спустил ее со стойки и развернул к себе, заставив упереться ладонями в стойку.
— Мне нужно только убрать здесь, - сказал я ей, когда она, казалось, засомневалась.
Я приподнял ее юбку, чтобы вытереть остатки между ее ягодиц, и это зрелище снова заставило меня напрячься. Это была глубоко укоренившаяся потребность предъявить права на нее всем на всеобщее обозрение. Но тут мой взгляд остановился на чем-то другом - на шрамах.
— Что произошло? - спросил я, проводя пальцами по шрамам на внутренней стороне ее бедра.
Не знаю, как я не заметил их раньше. Я знал, что они свежие, потому что несколько раз зарывался между ее бедер, когда она жила со мной.
— Не беспокойся об этом, - пробормотала она.
— Ты резала себя, куколка? - спросил я, глядя на нее снизу и нежно целуя шрамы.
Она кивнула головой. Я прикусил кожу, и она вздрогнула.
— Больше не надо. Только я могу заставить тебя истекать кровью. Только я могу причинить тебе боль и порезать твою кожу.
Я поправил ей юбку и открыл дверь в ванную. Я схватил свою маску, чтобы надеть ее снова, чтобы никто не узнал, кто я такой.
— Мне нужно поправить прическу и макияж.
Я покачал головой, усмехаясь.
— Нет. Пойдем.
— Престон убьет меня, - возразила она, стоя на месте и не желая двигаться.
— Ты так говоришь, потому что действительно веришь, что он причинит тебе вред? - спросил я, подходя к ней ближе. — Потому что я отрежу пальцы любому мужчине, который прикоснется к тебе неправильно, язык любому мужчине, который заговорит с тобой неправильно, и глаза любому мужчине, который посмотрит на тебя неправильно. Теперь ты под моей защитой. Я не позволю ему причинить тебе вред.
Она вздохнула.
— Но он... он мой парень. А ты нет. Ты повеселился; ты наказал меня. Ты не хочешь защищать меня, Килл. Ты хочешь покончить со мной. Ты говорил о том, что хочешь убить меня всю эту ночь.
Я сжал кулаки на боку.
— Нет, черт возьми, он не твой гребаный парень. Ты моя. Ты не можешь от меня избавиться. И меня больше не волнует, как наказать тебя за то, что ты сделала. Ты прощена, - прорычал я, сжимая кулаки по бокам.
Она так просто не уйдет.
Она насмехалась.
— С чего ты взял, что меня нужно прощать? - сказала она, наклонив голову.
— Ты убила моего гребаного отца, Астер. Своего гребаного отчима. Человека, который помогал растить тебя. Он забрал твою грязную, озолоченную мать из этого мусорного клуба. Он заботился о тебе. А тебе нужны были только гребаные деньги, чтобы прожить жизнь без родителей. Вот я лично, не посылаю за тобой копов и принимаю тебя сам. А Престон, если бы он узнал обо всем, что ты сделала?
Она выхватила нож из кобуры под юбкой. Он отличался от того, что был у нее раньше. Она прижала меня к двери, держа руку у основания моего горла, а другой рукой приставляя нож к моему горлу. Она все еще боролась. Это меня чертовски заводило. Я не мог не улыбнуться, чего она не могла видеть из-за моей маски.
— А ты не думал о том, что мне не нужно твое прощение или наказание? Что тебе понадобится мое? Мой отчим, как ты любишь его называть, начал прикасаться ко мне, как только ты ушел. Я осталась с ним. Он обещал лишить меня девственности или продать, если я не отдам ее ему сама. Поэтому, когда пришло время расплачиваться, я перерезала ему глотку. До этого я перерезала глотки таким, как он. Мужчинам, которые с легкостью купили бы мою девственность. Я брала эти деньги и оставляла их умирать.
Я вздрогнул, когда она убрала нож. Я думал, что она меня зарежет, но она вонзила нож в нескольких сантиметрах от моей головы.
— Нет... нет, это не может быть правдой. Он позвонил мне за неделю до своей смерти. Он сказал, что решил исключить меня из завещания и поставить на мое место тебя. Он оставил тебе все. Ты убила его ради этих денег, потому что ты серийная убийца. Я почувствовал в тебе эту тьму, когда встретил тебя. Потом я взломал твои аккаунты, чтобы выяснить, что ты встречалась со всеми этими мертвецами до их смерти. Если ты такая невинная, то почему твоя мать продолжала называть твое имя, когда я спрашивал ее, что, черт возьми, произошло?
Она хмыкнула, и это переросло в хихиканье.
— Моя гребаная мать? Ты знаешь, почему твой отец забрал ее с улицы? Потому что у нее была дочь-девственница. Моя мама плакала, потому что она ничего от него не получила. Он все оставил мне. И если бы ты залез в его банковские счета, то увидел бы, что я, блять, ни к чему не прикасалась. Он подстроил так, чтобы ты так обо мне думал.
Я пытался осмыслить все, что она сказала, но это было трудно. Все, что я знал, теперь казалось мне ложью. Я заставил заплатить не того человека. Я причинил ей боль, когда это было не нужно. Я причинил ей боль ради своего удовольствия. И что еще хуже, я не жалел об этом. Мне нравилось видеть, как она разваливается на части.
— Не надо, Килл. Не жалей о том, что ты там натворил, хорошо? Ты сделал этот выбор. Я решила не останавливать его. А теперь приведи меня к Престону. Останусь я с ним или нет, это будет мой выбор и только мой. Он любит меня. А ты - нет.
Она взяла свой нож и положила его обратно в кобуру под юбкой.
Я не мог поверить, что она все еще хочет видеть этого куска дерьма. Я вывел ее из ванной и открыл дверь на вечеринку. В коридоре было пусто, так как все были внизу на бурной и шумной вечеринке.
Я легонько толкнул ее в стену, возвышаясь над ней всем телом и прижав ее руками по обе стороны от ее головы.
— Любовь слаба и проста. Люди постоянно влюбляются и разлюбляют друг друга. И ты не сказала, что любишь его, дорогая. Ты сказала, что он любит тебя.