Пока Сандерс мучительно подыскивал тему для разговора, Каплан сама наклонилась к нему и, конфиденциально понизив голос, сказала:
– На утреннем совещании, Том, я просто не знала, как вас подбодрить. Но я надеюсь, что с вами все в порядке. Я имею в виду эту новую реорганизацию.
Сандерс с трудом скрыл свое удивление: за двенадцать лет Каплан впервые так доверительно говорила с ним. Ему стало интересно, почему она сделала это сейчас. На всякий случай он насторожился, не зная, как реагировать.
– Да, это было полной неожиданностью, – сказал он. Каплан посмотрела ему в глаза.
– Это было неожиданно для многих из нас, – негромко сказала она. – В Купертино был большой шум. Очень многие оспаривают решение Гарвина.
Сандерс нахмурился – никогда еще Каплан не высказывалась критически в адрес Гарвина. Никогда. А сейчас? Она что, проверяет его? Сандерс промолчал и уткнулся в тарелку.
– Могу себе представить, как вам не по себе из-за такой перестановки кадров.
– Это только оттого, что все произошло как гром с ясного неба.
Каплан посмотрела на него со странным выражением лица, как будто он ее чем-то разочаровал. Затем кивнула.
– Это всегда бывает при слияниях. – Теперь ее голос уже не был таким доверительным. – Я работала в «КомпьюСофт». когда они соединились с «СиманТек», и все было точно так же: объявления в последнюю минуту, изменения в штатном расписании. Работу то обещают, то отнимают. Все несколько недель чувствовали себя подвешенными в воздухе… Нелегко объединить две большие организации – особенно такие, как наши. Да и разница в принципах управления слишком велика. Гарвин хочет как-то к ним приноровиться. – Она махнула рукой в сторону конца стола, где сидел Гарвин. – Вы только посмотрите на них! Все люди из «Конли» носят костюмы. У нас костюмов не носит никто, если не считать юрисконсультов.
– Так они с Восточного побережья, – напомнил Сандерс.
– Не так все просто. «Конли-Уайт» любит представлять себя как многоотраслевую компанию, хотя на самом; деле не такие они значительные. Начинали они с учебников. Дело это выгодное, но приходится продавать книги и в Техасе, и в Огайо, и в Теннесси. Во многих штатах сильны консервативные традиции. Так что, в соответствии с опытом и инстинктом, «Конли» тоже консервативна. Они идут на это слияние только потому, что нуждаются в обладании высокими технологиями, которые помогут им во всеоружии войти в следующее столетие. Но вместе с тем им не импонирует идея работы с молодой компанией, в которой сотрудники ходят в джинсах и футболках и обращаются друг к другу на «ты». Они просто в шоке. Кроме того, – снова понизила голос Каплан, – Гарвину приходится считаться и с течениями внутри самой «Конли-Уайт».
– Какими течениями?
Каплан снова кивнула головой в сторону другого конца стола.
– Как вы могли заметить, здесь нет их президента. «Великий человек» не почтил нас своим присутствием. Он не покажется до конца недели, а пока прислал своих любимчиков. Самый главный из них – Эд Николс, финансовый директор.
Сандерс взглянул на настороженно поглядывающего по сторонам остролицего человека, с которым он уже виделся.
– Николс не хочет покупать нашу компанию, – продолжала Каплан. – Он считает, что нас переоценивают и что у нас маловато силенок. В прошлом году он пробовал создать стратегический альянс с «Майкрософт», но Гейтс ему отказал. Тогда Николс попробовал было купить «ИнтерДиск», но тоже промахнулся: слишком много проблем, да и «ИнтерДиск» оскандалился, когда в прессе появились материалы о несправедливо уволенном сотруднике. И вот они остановились на нас, хотя Эд и не в восторге.
– Да, восторженным он определенно не выглядит, – согласился Сандерс.
– В основном это оттого, что он терпеть не может мальчишку Конли.
Джон Конли, очкастый молодой юрист, сидел рядом с Николсом. Заметно моложе всех окружающих, он энергично что-то говорил, тыча вилкой в воздух так, будто указывал на Николса.
– Эд Николс думает, что Конли полный кретин.
– Но ведь Конли всего-навсего вице-президент, – возразил Сандерс, – и не имеет особой власти.
Каплан покачала головой.
– Не забывайте, что он еще и наследник.
– Ну? И что из этого? Фотография его дедушки висит на стене зала заседаний?
– Конли обладает четырьмя процентами акций «Конли-Уайт» и контролирует еще двадцать шесть процентов, которые держит его семья или которые вложены в трастовые банки, контролируемые компанией. Джон Конли имеет большинство голосов по количеству акций.
– А он хочет слияния?
– Да, – кивнула Каплан. – Это Конли выбрал для покупки нашу компанию. И он быстро идет вперед с помощью своих друзей – таких, как Джим Дейли из «Голдмен и Сахс». Дейли очень умен, да и банкиры, специализирующиеся на инвестициях, всегда имеют на слияниях фирм большие гонорары. Нет, они честно выполняют свою работу, не буду зря злословить. Но, бросив начатое дело, они очень много теряют. – Так что Николс понимает, что теряет контроль над процессом покупки, и что его затянули в дело, которое обходится дороже, чем он рассчитывал. Николс не понимает, чего ради их компании делать нас богаче. Если бы они мог, он бы вышел из этого дела – хотя бы для того, чтобы напакостить Конли.
– Но Конли заправляет всей работой.
– Ну да. К тому же Конли зубаст. Он большой любитель произносить речи о конфликте нового и старого, наступлении эры цифровой записи, о взгляде в будущее. Николса это бесит. Он, понимаете, удвоил чистую стоимость компании за десять лет, а этот маленький хам ему лекции читает!