– Они вторгаются… сражаются друг с другом в человеческой душе, как это делаем мы?
– М-м… Вроде того. Отвратительно. Если они не могут побороть нас и заставить служить себе, они пытаются сделать так, чтобы мы приняли их по собственной воле. Заставляют нас думать, что другого выбора нет. Убеждают, что так мы станем счастливее, сильнее или даже сможем вернуться домой. Как я уже сказал, мне повезло, что Магиалла рассказала мне об этом, и теперь ты можешь наблюдать результат ее откровений. Потому что, если ты примешь демона по своей воле прямо здесь, через несколько часов уже невозможно будет отделить одного от другого. Все гораздо серьезнее, чем случаи одержимости в нашем мире. И они хотят соединяться с нами, очень хотят. – Он разломил сливу трехпалой рукой. – Они обещали мне такую силу, которую даже трудно представить.
– Но ты же не согласился. Даже с этой Магиаллой? – спросил я голосом, каким ребенок убеждает себя, что чудовища живут только в сказках и кошмарах. Демоны знают его имя, кроме того, почему ему рассказали все это, если он не захотел принять демона? Мне казалось, что здесь не хватает здравого смысла. Но в данный момент целому миру вокруг меня не хватало здравого смысла, поэтому я решил не задумываться, а слушать дальше.
– Не скажу, что я не обдумывал такую возможность. Поживи здесь сам столько лет, ты узнаешь, какие мысли приходят в голову. Я видел, как некоторые из нас пытались заключить подобное соглашение и как все рей-киррахи начинали завидовать друг другу. Такие бедняги всегда кончали гибелью. Лично у меня ни разу не хватило духу. Кто будет главным, демон или человек? – Он кинул в рот сочную сливу, выплюнул косточку прямо на ковер и утер рот трехпалой ладонью. Потом криво усмехнулся. – Даже теперь мне становится дурно от этой мысли. Никто не имеет права распоряжаться мной, только я сам! Но, как бы то ни было, они не могут нас заставить. Тебе просто нужно проявлять осмотрительность. Все они предатели. Денас и Валлин самые могущественные и опасные из невеев. И они все время ссорятся, отчего становятся только хуже.
– А кто тот, что был с ними, бородатый? Он такой же?
– Викс? Нет, он просто дурак. Он появляется при дворе, притворяясь важной персоной, я слышал, что это он поссорил Денаса и Валлин. Но он не может даже доиграть партию в ульяты, не забыв, чем он, собственно, занимается. Нет. Викс пустое место. Здесь правит Денас, и тебе не следует вступать с ним в конфликт. Говорят, он держит всех в узде и всегда добивается того, чего хочет, но сам абсолютно предсказуем. Эта ведьма Валлин куда хуже. Она как паук, вечно плетет сети интриг, надеясь, что в них запутается какая-нибудь муха. – Он указал на свои глаза. – Давай. Посмотри, что ты увидишь? Это не грубость. Просто мы так далеко от Эззарии, и в один прекрасный день тебе может понадобиться друг.
Я осмотрел его, используя все оставшиеся способности, и действительно не нашел следов демона. Но это почему-то не успокоило меня.
– Я не понимаю, зачем мы им. Здесь мы не представляем для них угрозы. Мы же безоружны. И мы не можем делать что-нибудь гнусное, чтобы кормить их. Почему бы им просто не убивать нас?
Меррит поднял свой бокал:
– Мне понадобилось немало времени, чтобы разрешить эту загадку. И я понял. Мы пробуем это светлое сладкое вино, и мы понимаем, что он светлое и сладкое. А они не отличают. Те тела, которые они создают, говорят им, что вкус этой колбасы превосходен, но они знают, что это не так. Их бесит то, что мы можем различать вкус, чувствовать, понимать такие вещи, а они не могут. Именно поэтому они отправляют гастеев на охоту – искать настоящую жизнь и чувства и приносить им, чтобы напитать их.
Настоящая жизнь и чувства. Я никогда не думал об этом.
– Значит, они ищут не просто зло.
– Нет, не просто зло. Мы ошибаемся. Они охотятся за всем, что может дать им физические ощущения, – за человеческой жизнью.
– Как? – спросил я. – Как такое возможно? – Я чувствовал, что стою на пороге открытия, лишь бы мне узнать его, когда я увижу. Я пришел, чтобы учиться, повторял это множество раз. Но чему? На какой вопрос я должен ответить? Как бы хотелось заставить Меррита произнести то слово, которое поможет мне вспомнить. Все, что может дать им физические ощущения…
Меррит вздохнул и допил вино.
– Однажды я покажу тебе, как это бывает. Но нет необходимости узнавать все сразу. Ты узнаешь и это, и множество других вещей. Если выберешь жизнь, хотя я не буду особенно надеяться, ведь никогда не знаешь, будет ли предоставлен выбор, – тебе не останется ничего, как только жить в этом месте. Я не позволил им одурачить себя и извлек пользу из своих знаний, поэтому выжил. Меня нанял Совет Рудеев, их подобие суда, хотя они никогда не решают дел, хоть сколько-нибудь похожих на дела в судах Империи. И невеи пользуются моими услугами. В особых случаях. Это не такая плохая жизнь. Интересная. Всегда что-то происходит, у меня имеются некоторые возможности, о которых я тебе расскажу позже. Но, как я уже говорил, приятно видеть перед собой человека – Он усмехнулся и снова наполнил бокалы. – От этого нельзя опьянеть. Этого они тоже не сумели. Но можно притвориться.
Он отхлебнул еще один громадный глоток, и, прежде чем присоединиться к нему, я задал вопрос, который мучил меня с самого начала нашего разговора.
– Сколько времени ты здесь, Меррит?
Он откинул голову к стене и прикрыл глаза:
– При самом скромном, неточном подсчете – приблизительно триста семьдесят лет.
Разумеется, проблемой были тела. Неуклюжие, уязвимые раковины, в которых мы жили. Они не поддавались влиянию времени или болезням, пока мы были в царстве демонов, но они же не позволяли бежать. Мы всегда проходили через Ворота Айфа, это Айф создавал физический путь из нашего мира в иное существование. Меррит сказал, что единственный способ уйти отсюда – найти Ворота… если их вообще возможно найти. Ему лично за триста семьдесят с чем-то лет ни разу не удалось. Я не рассказывал ему о своем сне. Ибо достаточно хорошо помнил годы рабства, чтобы не цепляться за надежду на побег. К тому же человек, который так много времени провел с демонами… несмотря на то что он сделал для меня… как я могу доверить ему сон? Невозможность этого поступка осознавала даже моя тупая голова.
– Что же до рей-киррахов, – продолжал Меррит, – они могут ходить почти везде, где только пожелают. Чтобы не пустить их куда-нибудь, необходимо необыкновенно сильное заклинание. Они отправляются в пустыню и находят проход, коридор, трещину, по которой добираются до обычной души. Они могут легко перемещаться с места на место, так же легко, как пескарский полководец меняет любовниц.
Это сравнение навело его на обсуждение любовных дел. Он заставил меня смутиться, что очень его позабавило. Редкий эззариец не ощутил бы неловкости, обсуждая подобные темы, но моя реакция была совсем уж детской, отчего я почувствовал себя вдвое глупее.
– Ты можешь держаться некоторое время, но когда наконец полностью осознаешь, что пути назад нет, что здесь никогда не появится нормальная женщина, когда ты будешь лежать один в темноте… в конце концов это не так уж плохо. Но эти тела, которые они создают, чувствуют все неправильно. Им нужно попасть внутрь тебя, чтобы почувствовать по-настоящему. Именно для этого им нужно твое имя, поэтому они делают все, чтобы узнать его.
Я не спросил его, по этой ли причине он назвал им свое имя. Какая разница, по какой причине? Ведь он сделал это. Я только от него знал, что демоны не используют своего знания, чтобы проникнуть в душу. А что до любви… я просто не позволял себе думать об этом.
Меррит обещал вернуться как только сможет, сказав, что с удовольствием покажет мне все, что здесь есть, как только Валлин ослабит свой контроль за моей персоной. Он был единственным светлым пятном в этом темном месте. Я мечтал о новой встрече с ним. Когда он ушел, я достал свою бумагу, мой дневник, как начал называть эти листы, моего хранителя, на случай если совсем потеряю рассудок. «День 2. Сколько длится вечность?» Записав эту жизнерадостную мысль, я убрал бумагу обратно.