Вскоре после ухода Меррита явился Раддоман. Зловонный страж принес мне воду и небольшую миску какой-то белой массы с запахом лука. Он засопел и начал превращаться в свинью, как только заметил остатки нашей с Мерритом трапезы.
– Похоже, ты сам можешь позаботиться о себе, – пробурчал он. – Я тебе ни к чему.
– Вовсе нет, – ответил я, забирая у него позолоченный сосуд с водой и миску. Я поставил то и другое на стол и вежливо поклонился ему. – Тот, кто здесь был, больше уже не придет, к тому же он не принес мне воды. Я очень ценю возможность мыться и очень тебе благодарен.
– Я делаю это не ради твоей благодарности. – И уж конечно, не для того, чтобы узнать, как следует мыть собственное тело. Я изо всех сил старался не дышать, когда он подходил особенно близко.
– Тем больше я ценю то, что ты делаешь. Не так-то просто служить тем, кого ты не переносишь.
– Не понимаю, зачем госпожа возится с тобой. Я знаю, что ты такое. Ты пэнди гаш, один из невидимых иладдов. Из тех, кто похитил Кир-Наваррин. И ты проклятый Иддрасс. Ты убивал нас, унижал нас, отсылал обратно наших охотников совсем обезумевшими. Зачем ты пришел сюда?
Я не знал ответа на этот вопрос:
– Я и сам не понимаю. Пришел сюда за знанием.
Раддоману было наплевать на мою жажду знаний. Он уже вышел в коридор и прошел несколько шагов. Я побежал за ним и окликнул его:
– Скажи, что мне разрешено делать? Я могу остаться в этой комнате? Никто не объяснил мне, чего от меня ждут. Я не хочу злоупотреблять гостеприимством госпожи.
– Лично я отправил бы тебя обратно в подземелье. – Он выразительно посмотрел на меня глазами, полыхающими синим огнем. Они светились в темноте коридора двумя болотными огоньками. – Или подвесил бы тебя на крюк и оставил замерзать.
Я вежливо кивнул, ожидая, что он все-таки скажет что-нибудь более утешительное.
– Но госпожа говорит, что ты можешь свободно пользоваться комнатой и всеми вещами в ней. Еще тебе позволено ходить по ее крылу замка. Запрещено входить только в ее комнату для отдыха и в крыло господина Денаса. За непослушание ты будешь наказан.
– Так куда?..
Но больше Раддоман ничего не сказал. Он исчез, оставив после себя только облачко дурного запаха.
Я уселся на свою импровизированную постель и завернулся в покрывала, чтобы немного согреться. Задумчиво жуя оставленный Мерритом виноград, я еще и еще раз пытался вспомнить, зачем я пришел в Кир-Вагонот. Учиться, говорил я, за знаниями. За правдой. За убежищем, потому что я больше не был Смотрителем Айфа. Потому что странный демон по имени Викс пришел ко мне во сне и предупредил меня… о чем?.. Возможно, он заманил меня в царство демонов только для того, чтобы уничтожить последнего сильного Смотрителя. Это были те слова, которые я спас в подземелье гастеев, но больше не находил в них смысла. Все хотели узнать мою тайну, но я и сам не знал ее.
Раздраженный собственным незнанием, я поклялся, что в ближайший час приоткрою хотя бы одну дверь из собственного прошлого. Меня держал в плену страх, пора избавиться от него. Я закрыл глаза и расслабился. Айф. Кто мой Айф? Ее я обязан помнить. Мой партнер. Тот, кто создает для меня заклинание, кто отправляет меня на битву, благословляя меня и оберегая. Это она отправила меня сюда? Это она ждет меня с той стороны моих кошмаров? Я старался представить себе того, кто меня ждет. Ничего. Много лиц. Сожаление… отчужденность… недоверие… неприязнь. В этих ощущениях не было смысла. Каждая мысль о моем Айфе вонзалась острым кинжалом, меня преследовали собственные слова: «Я больше не говорю от имени Айфа. Я пришел за справедливостью». Больше всего я боялся, что нахожусь в Кир-Вагоноте потому, что мне некуда идти.
Моя голова едва не трещала от напряжения. Я тер глаза ладонями, словно надеясь выжать из них хоть каплю воспоминаний. Погрузившись в пучины собственного разума, я не услышал, как в комнату вошли. Чья-то прохладная рука легла на мой горячий лоб.
– Что за битву ты ведешь, Изгнанник? – Нежными пальцами она отвела в стороны мои руки и заставила меня открыть глаза. Ее лицо было совсем близко… полупрозрачная слоновая кость с лепестками розы. Ее человеческое лицо не было так прекрасно, как светящаяся оболочка демона, но румянец на ее щеках заставил меня позабыть обо всем, что я когда-либо помнил.
– Не знаю, – ответил я, касаясь дрожащим пальцем ее губ. Она позволила мне сделать это и даже позволила обнять ее за шею другой рукой. Если у меня и сохранился какой-то рассудок, то в этот миг и он испарился. Я изумился самому себе… так обращаться с женщиной, которую я едва знал… с демоном. – Не могу вспомнить.
– Так и не пытайся. Думай о том, что происходит сейчас. А теперь я хочу погулять с тобой по саду.
– Как пожелаете, моя госпожа. – Моя речь звучала грубо и хрипло по сравнению с музыкой ее голоса.
Она взяла меня за руку и заставила встать, вернув черный шерстяной плащ, который забрал слуга, уводя меня к собакам. Вспышка заклинания, и она оказалась закутанной в белые меха, а мы стояли у входа в замороженный сад.
– Ну разве это не прекрасно! – воскликнула она, ведя меня по заснеженной дорожке, рядом с которой стояли два огромных дуба со скованными морозом кронами.
– Чудесно! – подтвердил я. – Я никогда не видел ничего подобного. – Хотя над головой висели черные, серые и сизо-синие тучи, а ветер рвал с нас одежду, сад сиял отраженным от нее самой дивным светом, буря не касалась его.
– Я заставила потрудиться создающих форму, – продолжала она. – Незачем ждать возможности вернуться. Нужно использовать то, что есть. Посмотри, это гамаранд. – Она подвела меня к дереву с двумя желтыми стволами, сплетенными в вечном объятии. Его широко раскинутые ветви сгибались под тяжестью пышных розовых цветов, закрывающих своими лепестками парные светло-зеленые листочки.
Я поразился красоте дерева, представив, как по-настоящему должны выглядеть эти бледные цветы и листья. Я еще помнил настоящие цвета. И точно знал, что ничего подобного не растет там, где я родился. Но дерево почему-то было знакомо мне, я смотрел на него, пока Валлин не коснулась моей руки.
– Пойдем! Тут есть на что посмотреть. Я сказала им, что хочу все то, что было в Кир-Наваррине. Когда они забывали что-нибудь, я создавала иллюзию, чтобы напомнить им. Для этого я сделала и собак, и мне стало жалко расставаться с ними, хотя сад получился куда лучше.
– Что такое Кир-Наваррин? – Раддоман называл это слово.
– Как ты можешь не знать? Ты из Кир-Зарра, из пэнди гашей. – Ее брови удивленно взметнулись. – Как вор может забыть о том, что он украл?
– Я многое забыл, но это… Мне кажется, что об этом я никогда и не знал.
– Кир-Наваррин – это земля, в которой мы обитали, пока пэнди гаши не изгнали нас оттуда своими заклинаниями.
Пэнди гаш, «невидимые воины» – так демоны называли эззарийцев. Значит, Кир-Наваррин – та земля, путь в которую создает Айф. Души людей, в которые мы не позволяем им входить.
– Прошу вас, моя госпожа, расскажите мне об этом. Я хочу понять.
– Не сейчас. Сначала я покажу тебе это. Вот видишь? – Она подвела меня к группе собак, застывшей среди замерзших цветов. Я узнал в них своих приятелей. Это был тот образец, о котором она говорила. Эти покрытые ледяной коркой псы были мастерски выполнены, вплоть до мельчайших деталей, которые отсутствовали в гулявшей по двору иллюзии. Но ни в иллюзии, ни в скульптуре не было жизни.
Она снова повела меня по дорожке, под арками, оплетенными виноградными лозами со свисающими гроздьями ягод, через блекло-зеленые лужайки, обсаженные по краям призрачно-голубыми цветами. Мы постояли на ажурном мостике, повисшем над замершим прудом. На его поверхность приземлялись, раскинув огромные крылья, белые лебеди. Они будут вечно опускаться на эту воду. Рощицы белых берез стояли в осеннем уборе, их ветки когда-то раскачал ветер – так они и застыли. Здесь было огромное множество деревьев, мхов и водоемов. Все было сделано изо льда. Все стояло неподвижное и молчаливое под плотными облаками. Когда Валлин показывала мне величественный дуб, такой огромный, что в его стволе могло бы разместиться семейство фритян, я плотнее завернулся в плащ, дрожа от холода.