Кессиди поняла, что слушает его, раскрыв рот. Сомнений не было – Акапана говорил ей о Флетчере, но к чему такое явное выгораживание? Сильный, могущественный… Уж не подговорил ли Бутч его, чтобы произвести на нее впечатление?
- Я видел много храбрых мужчин, - продолжал Акапана, пристально глядя на нее большими, темными, как маслины, глазами, - и много тех, кто пострадал от когтей детей Рекуайи, но ни один из них не относился к этому так же легко, как твой Пома.
Хайтаун снова улыбнулась, хотя улыбка и вышла несколько натянутой. Ох, ну и поговорит же она с Бутчем по возвращении! Выскажет ему все, что думает о манипулировании детьми ради собственной выгоды.
- Это все, что ты хотел мне сказать? – спросила она непривычным для нее самой мягким тоном.
В конце концов, малыш ведь не сказал ни слова неправды. Бутч и впрямь всегда был очень влиятельным – его приказы рядовые выполняли куда скорее, чем, например, той же Домино. Очевидно, сурово сведенные брови и насмешливо кривящиеся губы казались им внушительнее, чем кудряшки и румянец несовершеннолетней девицы.
А что касается «сильного»… Кессиди почувствовала, как ее бросило в краску от воспоминания о том, с какой легкостью Флетчер подхватил ее на руки, чтобы отнести в постель. Сильный, вне всякого сомнения… и очень красивый, об этом Акапана не упомянул. Причем, повязка на глазу ничуть не умаляла его привлекательности, скорее наоборот – с ней Бутч выглядел, как образцовый голливудский злодей – опасный и притягательный…
В тоннеле отчего-то стало слишком жарко, и Кессиди пришлось остановиться, чтобы вытащить из каменных тисков руку и вытереть пот со лба.
«Осталось всего лишь каких-то несколько метров, и ты сможешь поговорить с ним.»
Это значительно подняло ей настроение.
- Акапана! – рассмеявшись, крикнула она мальчику, резво ползущему впереди, - не торопись так, я не успеваю за тобой!
Он обернулся – белки глаз блеснули в темноте, и послушно остановился, виновато улыбаясь.
«Он очень милый», - подумала Кессиди, - «шустрый и забавный, как маленький зверек»
Удивительно, как легко она привязалась к абсолютно незнакомому мальчишке, только потому, что тот оказался открытым и дружелюбным, и искренне желал помочь ей.
Кессиди Хайтаун нечасто встречала таких людей.
Она слишком задумалась, чтобы обратить внимание на то, что они уже вернулись. Перед глазами предстала светлая от сияния кристаллов пещера, кособокие хижинки под плетенными крышами…
- Кори… - испуганно выдохнул Акапана, вцепившись девушке в руку.
Кессиди резко рванула его за собой, утянула за ближнюю к ним хижину, и сильно вдавила в тонкую стену – чтобы, не дай бог, он не выдал их.
Убедившись, что Акапана не двигается – он словно остолбенел, стеклянный взгляд его был устремлен в пространство пред ним, - Кессиди выглянула из-за угла, разглядывая собравшихся на площади людей. Маленькие, скорчившиеся на полу фигурки – кожа цвета кофе, жесткие черные волосы, одежда из натуральных коричневых тканей – они тихо всхлипывали и прижимались друг другу, в тщетной попытке защититься от обжигающих взглядов и понять, почему кто-то потревожил их мирную жизнь. Другие – тоже связанные, но сидевшие прямо, смотревшие волком – высокие и бледнокожие, хорошо знакомые ей. Над всеми ними возвышались темные фигуры в алой, кровью отливающей буквой на черной форме.
В этот раз конкистадоров привел итальянец.
Кессиди поискала глазами Бутча – и нашла его не в числе пленных, как ожидала. Напарник ее стоял за левым плечом Джиованни, облаченный в свою форму элитного офицера, собранный и непроницаемый – она часто видела его таким в коридорах штаб-квартиры.
Она никак не могла понять происходящее. Ведь Бутч, кажется, пытался отговорить ее от связи со штабом. Разве он не давил на совесть, рассказывая о дружелюбности местных жителей, разве не пытался убедить ее в том, что Джесси и Джеймс – не так плохи, как кажется на первый взгляд.
Что он делает рядом с боссом, в котором разочаровался?
Кессиди гипнотизировала Флетчера взглядом, про себя молясь о том, чтобы он заметил ее.
«Давай же, посмотри мне в глаза, дай мне хоть малейшее представление о том, что происходит.»
Он словно бы услышал ее молитвы – в какой-то момент Кессиди обнаружила, что напарник смотрит на нее в упор.
Кессиди подняла брови – что он прикажет ей делать?
Флетчер не двигался, вообще не подавал никаких признаков того, что видел ее гримасу, и Кессиди подумала, а не показалось ли ей, что он смотрит на нее?
Но тут Бутч едва заметно качнул головой – почти неуловимое движение, которое окружающие его люди запросто могли принять за попытку поправить упавшую на глаза челку, например.
Хайтаун же знала своего напарника слишком хорошо, чтобы помнить – он никогда не совершает лишних движений. Это было послание для нее.
Сиди на месте и не высовывайся.
Она кивнула.
А потом зал наполнил такой шум, что Кессиди на секунду растерялась.
Нечеловеческий вопль, полный отчаянья, отрывистые, звонкие слова на незнакомом Кессиди языке, топот ног, громогласная команда, отданная низким мужским голосом…
И грохот, оглушающий грохот выстрела.
Кессиди как в тумане наблюдала за тем, как Акапана, успевший уже добежать до середины площади, медленно оборачивается к ней, с непониманием и долей удивления во взгляде смотрит на свой живот, из которого медленно, толчками выливается темная кровь…
И падает на колени, словно подломленный.
Она забыла, о чем условилась с Бутчем, забыла, что никто не должен ее видеть – она бросилась к ребенку, подхватила его маленькое, легкое тельце на руки, стараясь зажать рукой страшную рану – его кровь окрашивала ее пальцы в красный, просачивалась сквозь них горячей, липкой жидкостью.
Где-то рядом вопила женщина – высоким, завывающим голосом, от которого звон в ушах стоял.
Где-то рядом Бутч выхватил карабин из рук ошеломленного рядового – совсем мальчишки, - и изо всех сил ударил его прикладом в лицо.
Где-то рядом Мелисса Остин сыпала проклятиями в адрес Джиованни.
Где-то рядом кто-то тихо всхлипывал, оплакивая невинного ребенка.
Кессиди потребовалось несколько минут, чтобы осознать – это была она, слезы текли по ее щекам и жгли глаза, словно щелочь.
Флетчер неожиданно оказался рядом с ней, подхватил ее и поставил на ноги – тело словно было ватным, не хотело слушаться.
- Мне жаль, Кесс. Ты ничего уже не можешь сделать.
Он повел ее прочь от мальчика с застывшими глазами, по-прежнему круглыми, темными и влажными, как крупные маслины, отвел ее в сторону, приобнимая за плечи, поддерживая, чтобы она не упала.
Женщина все продолжала выть – голос ее уже начинал срываться, переходил в сдавленные рыдания, превращался в хрип, а она все кричала и кричала…
«Почему она никак не может уняться? Почему никто не заткнет ее?»
Кто-то грубо схватил ее за руку, и, развернувшись, Кессиди оказалась лицом к лицу с Джиованни.
- Я хочу, чтобы ты знала, ragazza… Я не отдавал такого приказа. Надеюсь, это не будет проблемой?
Он пошел прочь, и за ним тянулся сладковатый, тяжелый запах ванили и перца.
Липкий, темный и горячий, как детская кровь.
Примечания:
mio tesoro - мое сокровище (итал.)
dolce - сладкая (итал.)
Пома - на языке кечуа “Сильный и могущественный, Пума / (Аймара) Воинственный вождь. Тот, что вернулся из другой жизни”
ragazza - девочка (итал.)
========== Глава 23 ==========
Джиованни занял хижину, в которой жила Мелисса – он, несомненно, с первого взгляда определил, что это именно ее жилище, и выбор его отнюдь не был случайным.
Сейчас ее завели в собственный дом пленницей, со связанными руками, под конвоем из неусыпно следящих за каждым ее движением солдат, с темными и безжизненными, как маски, лицами.