Мелисса вскрикнула, разом потеряв всю свою смиренную апатичность и готовность сотрудничать с Джиованни. Она рвалась из рук державшего ее солдата, выкрикивая оскорбления и угрозы вперемешку на английском, итальянском и перуанском.
- Если ты ее тронешь… если только посмеешь тронуть мою девочку…
Джесси горько усмехнулась. Они похожи больше, чем ей бы того хотелось – обе понимают, что не в состоянии сделать ничего, но все равно угрожают, пытаются запугать. Как будто Джиованни после их слов вскинет руки в капитулирующем жесте, освободит их и напоит их горячим шоколадом в знак своего искреннего раскаяния.
Джессика отвела взгляд от искаженного гневом лица матери. Ей не хотелось сейчас думать о том, что она выглядела точно так же каждый раз, как выходила из себя – покрасневшее лицо, растрепанные волосы, перекошенный в крике рот…
Поэтому она посмотрела на Джеймса. И поняла, какую совершила ошибку, только заметив его стеклянные глаза. Он не кричал, не пытался освободиться, не оскорблял Контини – его лицо превратилось в застывшую маску, напряженную, лишенную эмоций гримасу, но взгляд ни на секунду не менял своего направления. И он смотрел не на Джесси, а на того, кто стоял позади нее, на того, кто держал дуло своего пистолета у ее затылка.
«Если ты только посмеешь ее тронуть, я убью тебя», - вот что явно читалось в каждой черточке его лица, в глубоких складках у рта.
И ему Джесси почему-то верила. Не себе, не матери, а Джеймсу – меланхоличному Джеймсу, готовому идти на поводу у родителей, у невесты или у напарников по команде Р.
Потому что он никогда не бросал слов на ветер, и если уж пообещал убить, значит, убьет.
Джесси улыбнулась и закрыла глаза. Теперь ей было не страшно.
Скорее бы все это закончилось, она уже так устала от этих каменных сводов, от хруста костей под сапогами, от эха выстрелов, и от этих людей в черном.
Дуло сильнее вжалось в ее голову, заставив немного наклониться вперед, и Джесси поняла – сейчас она услышит последний в своей жизни выстрел.
Разве это не чудесно?
- Стойте!
Джесси резко распахнула глаза.
Кессиди вышла вперед, на ходу вытаскивая что-то из кармана и протягивая это боссу.
- Я совсем про него забыла, - виновато покачала она головой, - нашла его в одном из ответвлений пещеры, у какого-то несчастного, нашедшего там последний приют.
Джиованни склонился, чтобы получше рассмотреть то, что принесла ему Хайтаун, а после рассмеялся низким хриплым смехом, заставившим Джесси поморщиться. Он поднял над головой еще один медальон – точную зеркальную копию того, который отдала ему Мелисса, - и продемонстрировал его присутствующим.
- Твой план провалился, mio uccelino, - оскалился он, - ключ все равно у меня.
Мелисса, казалось, вовсе его не слышала. Заметно побледневшая, она посмотрела на зажатый в пальцах Контини медальон, затем метнула взгляд в сторону Кессиди, и беззвучно зашевелила губами, будто произнося в молитве чье-то имя.
Джесси окончательно перестала понимать, что происходит вокруг нее. Ее мать вела себя странно, Джеймс вел себя странно, Джиованни вел себя странно и немного безумно… Словно она попала в какую-то извращенную, перевернутую Страну Чудес.
Давление дула на ее затылок уменьшилось, когда Джиованни почти лениво кивнул. Он был слишком занят соединением двух половин в одну, чтобы еще раз обратить внимание на только что чудом спасенную Джесс. Подняв в воздух собранный воедино амулет, он торжественно потряс им, демонстрируя всем окружающим, а после решительным, чеканным шагом направился прямо к воротам.
Еще раз окинув взглядом всех присутствующих, и лишь на секунду дольше задержавшись на побледневшем лице Мелиссы, Джиованни осторожно приложил половинки амулета к выемке в резном камне.
Звук родился в недрах пещеры – сначала приглушенный, едва слышный рокот, похожий на рычание хищников, затем громкий хруст, какой бывает, когда ломаешь сухие ветки, а затем что-то скрипнуло, и в воздух поднялись клубы вековой желтой пыли.
Врата в Эльдорадо были открыты.
Джесси опустила лицо, спасая глаза от колючей пыльной пелены, и почувствовала, как ее снова поднимают на ноги и тянут в сторону открывшегося темного проема. Потом железная хватка на ее плечах ослабла, а спокойный, не терпящий возражения голос произнес:
- Я сам поведу ее.
Она обернулась – лицо Флетчера было непроницаемой маской, будто бы высеченной из камня, но пальцы, взявшие ее под локоть, оказались неожиданно нежными – так старшие братья поддерживают сестренок, еще не научившихся толком ходить. Джесси уже почти произнесла «спасибо», когда поймала его предупреждающий взгляд.
Они прошли под открывшейся каменной аркой, в некоторых местах разрушившейся от внезапного вторжения, миновали каменные заросли…
И после этого Джесси больше не хотела ничего говорить.
Кроме того, у нее попросту пропал дар речи.
Увидев, как Остин широко раскрыла от изумления рот, Бутч едва не расхохотался – такой нелепой она выглядела. Но уже через секунду он и напрочь забыл о причине, по которой хотел веселиться, все его внимание оказалось приковано открывшейся картине.
Эльдорадо и впрямь оказался городом, спрятанным от посторонних глаз – прямо за неприметными воротами начинались широкие ступени, спускавшиеся вниз, к большой круглой площади, наполовину скрытой деревьями и лианами. От площади лучами расходились прямые узкие улицы, теряющиеся в темноте зала, и по обеим сторонам этих улиц теснились, словно прижимаясь друг к другу в страхе, низкие домики, самый высокий из которых не превышал двух этажей.
И все это в огненном свете факелов тускло поблескивало мягким темно-желтым цветом. Эльдорадо в прямом смысле оказался городом из золота.
Подняв свой факел выше, Бутч принялся осторожно спускаться по ступеням, проводя пальцами по теплой золотой поверхности перил и пытаясь в прямом смысле слова одним глазом следить за Джессикой. Девушка была слишком испугана, и недавно пережила угрозу собственной жизни, поэтому Бутч не удивился бы, если бы на одной из ступеней ее колени подогнулись.
Однако Джесси, наоборот, казалось собранной как никогда. Она разглядывала окружающее ее великолепие с видом ребенка, только получившего новую игрушку и желающего изучить ее до малейших деталей.
- Бутч, - прошептала она, - ты видишь то же, что и я, да?
Он видел. Он, и Кессиди, и Морган, и Мелисса, и Джиованни – все они увидели, что в центре площади находился круглый низенький бассейн с водой, на поверхности которой лениво покачивались листья лиан. Они видели, что золотой парапет бассейна был густо украшен узором из изумрудов, рубинов, сапфиров и перламутра.
И еще они видели двух птиц, пьющих из бассейна.
Двух великолепных длиннохвостых птиц, чья яркая окраска не уступала драгоценным камням на парапете. Когда группа людей подошла ближе, птицы подняли свои красивые тонкие головы и заинтересованно посмотрели на незнакомцев.
- Они совсем не боятся… - выдохнула Джесси.
Они никогда не видели людей – чего им бояться?
Бутч перевел взгляд на Джиованни, который с маниакальным восторгом в глазах и хищной улыбкой рассматривал длинные яркие перья птиц.
Флетчер вздрогнул.
Раздался еле слышный щелчок пальцами и две бесшумные темные тени скользнули в сторону ничего не подозревающих птиц. Одно резкое движение – и удивительные покемоны были схвачены. Плененные, они тут же принялись метаться в руках агентов, били их по лицу мощными крыльями, пытались запутать свои хвосты в их ногах, делали все, чтобы снова оказаться на свободе. Но очевидно, у них не было каких-либо сил, способных помочь им, и они по-прежнему оставались в крепких руках преступников.