Я повернулся к лестнице в свою комнату, но папа поймал меня за плечо.
— Джонатан, — он пристально посмотрел мне в глаза. — Я хочу, чтобы ты знал, что я горжусь тем, что ты сделал на этих выходных.
— Что? — выпалил я. — Тогда почему ты… ты пытался остановить меня все время. Даже там, с дядей Реймондом…
— Я говорил правду в машине, — перебил он. — Мы не готовы принимать магов из общества не-магов. Но отправиться в Вашингтон, помогать людям с магией… Ты очень рисковал. Я уважаю то, что ты пытался сделать, и что ты смог сделать, переключив внимание только на себя.
Я помнил, что сказала мама, как он переживал, что раскроется все общество раньше, чем они были готовы.
— Я не собирался делать ничего такого открытого. Просто… Я мог сделать лишь это, когда пришлось действовать. Я должен был спасти себя и Эми… и я не мог дать тем людям умереть, только чтобы сохранить секрет.
— Потому что ты такой, — сказал папа. — Знаю, ты был недоволен мной из-за того что я сделал и не сделал… Я начинаю думать, что моим лучшим достижением в жизни было то, как я вырастил детей, чтобы они видели все лучше меня, — он криво улыбнулся мне. — Многие злятся на тебя за такой поступок, но это вызвало много обсуждений. Они увидели пример, как магия может помочь, и это вызвало интерес тех, кто стоял до этого в стороне.
Мое сердце дрогнуло.
— Они говорят, что мы должны объединиться?
— Да. Такие большие перемены не произойдут быстро, но могут произойти. Ты начал разговор, что проложит путь миру, где такие, как твоя Эми, смогут попасть в общество магов почти без проблем.
Надежда вспыхнула в моей груди, но ее притупила одна мысль:
— И где пока будет Эми?
Папа вздохнул.
— Пока что смирись с тем, что ей лучше жить своей жизнью. Быть немного странной, но не пугающей. Не волшебной. Ей лучше не знать.
— А если мы начнем объединяться?
— Там и посмотрим, — он сжал мое плечо. — Я понимаю, она много для тебя значит. Но, даже если ты не веришь, что так для нее лучше, подумай, как лучше для всех. Люди будут смотреть на тебя, чтобы решить, можно ли брать с тебя пример.
Продолжать не нужно было. Если я буду думать об одной девушке, то буду выглядеть как влюбленный подросток, а не умный мятежник. Я потер лицо. Что важнее? Эми, способная колдовать сейчас, или мир, где все, как она, смогут жить, не теряя часть своей жизни?
— Хорошо, — сказал я. — Мне нужно переживать из-за слушания?
— Я буду с тобой, — сказал папа. — Мы пройдем это вместе. До конца, — он улыбнулся шире. — Идем со мной. Думаю, тебе нужно быть частью разговора, что ты начал.
Он повел меня в гостиную. Там уже звучал гул голосов.
Я замер на пороге. Около двадцати лиц повернулись к нам. Там была мама, Карл Тамзин, профессор Канеко. Я узнал смутно еще нескольких. И не мог не смотреть на двоих.
Дед сидел в кресле напротив меня, как король, и я узнал беловолосую женщину из Круга справа от него.
— Джонатан, — сказал он низким серьезным голосом. — Я рад, что ты смог присоединиться. Может, твой недавний опыт даст нам сведения, что так нужны Конфедерации.
Я не сразу отыскал голос. А потом заговорил:
— Надеюсь, так и будет. Особенно, если мы сможем сделать первые шаги к объединению с не-магами.
Уголок рта моего деда чуть приподнялся.
— Думаю, первый шаг ты уже сделал, юноша. Но мы хотим обсудить следующие. Если готов.
Решимость заполнила меня.
— Абсолютно, — сказал я, сев в свободное кресло.
Риск и время с Эми были не напрасными. Я сделаю мир таким, как ей нужно. Что бы ни случилось, я закончу начатое.
* * *
Почти сорок лет спустя маги будут жить открыто среди не-магов. Но эта свобода принесет новые ограничения, заставляющие шестнадцатилетних бороться за свою магию. Узнайте больше в «Беспощадной магии».