Ты обучаешь их этому, показывая все на практике.
Трахая их.
Они берут в рот твой член, а ты начинаешь инструктировать их, обучая искусству фелляции.
Ты наклоняешь их над кроватью и вставляешь свой член в пятую точку, рассказываешь им, как точно не повредить себе ничего в процессе, как точно получить удовольствие.
А после, вытащив свой член у них изо рта, ты кончаешь им на лица, утверждая, что это для их же блага, так как некоторым клиентам, хоть ты и не в их числе, это нравится. Или может нравиться.
Откуда я все это знаю?
Я дружу с Рейчел. Из третьей квартиры, снизу на третьем этаже. Рейчел, ранее известная как ученица под номером шесть-девять-семь-один-три, или просто «Три» для краткости. Ученица в твоей программе «С улицы в невесты». После того как ты уезжаешь на день, после трех часов сна, после того как я наблюдаю, как твой белый гладкий Майбах элегантно скользит по Пятой авеню, я спускаюсь на лифте на третий этаж и стучу в дверь номер три с бутылкой белого вина в другой руке.
Рейчел разливает всю бутылку в два стакана ― не в бокалы, потому что она не владеет ни одним из них, а скорее в большие цилиндрические стаканы для сока ― и мы пьем его, сидя на ее кровати, и разговариваем. Она рассказывает мне все. О своей прежней жизни, о которой она не хочет говорить, но почему-то открывается мне. О ее нынешней жизни в качестве невесты на обучении. Она мне все рассказывает. Иногда слишком много.
― Прости, для тебя это СМИ? - всегда спрашивает она.
СМИ: слишком много информации.
― Да, ― говорю я ей. То, что ты был там, в той самой кровати, на которой сижу я, трахал ее в задницу, - это слишком много информации. То, что ты вытащил и кончил на ее спину, ― тоже слишком много информации.
И все же она продолжает рассказывать мне. Словно я священник, а она пришла ко мне на исповедь. Это девчачья болтовня, думаю, так ей кажется.
Для меня это образование, так это вижу я. Подобным образом я изучаю такие термины, как "выстрел спермы", о которых мне, вероятно, было бы лучше не знать.
Однако мне кажется странным, что ты никогда не вытворяешь со мной подобных вещей. Этого никогда не было.
Ты никогда не трахаешь меня в задницу. Не кончаешь мне на спину или на лицо.
Я пытаюсь представить свои ощущения, каково бы мне было, делай ты все это. Понравилось бы мне? Или я возненавидела бы все это? Чувствовала бы я себя униженной... или же подобное наоборот возбудило бы меня? Иногда, наверное, я бы чувствовала отвращение, а иногда, возможно, мне бы даже нравилось. Не думаю, что вправе даже спросить о подобном. И не думаю, что в самом деле хочу знать, как бы я отнеслась к этому.
Рейчел нравится испытывать боль во время секса. Нравится, когда ее шлепают. Жестко. Нравится, когда ей связывают сзади руки галстуком и трахают сзади, одновременно шлепая ремнем, засаживая ей по самые яйца. Это все дословно ее слова.
Я не хочу слушать все это.
Но и не могу прекратить спускаться к ней поговорить, хоть и знаю, что она станет рассказывать мне обо всем этом.
Я хочу знать, и я ненавижу себя за это желание.
Также она делится со мной пристрастиями своих подруг-подопечных. Четыре любит вставлять вибратор в попку во время секса. Пять - поклонница минета и обожает чувствовать сперму на лице. Семь, Восемь и Девять вообще не любят ничего из того, о чем знает Рейчел, а Два - поклонница аутоэротического удушья, то есть ей нравится, когда ее душат во время траха.
Я знаю, что на третьем этаже происходит намного больше сексуальных приключений, чем можно было бы назвать здоровым сексом.
Это так же говорит мне, что у тебя есть неестественное и, возможно, сверхчеловеческое сексуальное влечение. Хотя бы раз в день со мной. Рейчел утверждает, что обычно ты навещаешь ее раз в неделю. Плюс девочки Два и с Четыре по Девять. Включая меня, десять женщин. Каждый день другая женщина, плюс три сверху, чтобы иметь более одной в день. Что, честно говоря, является лишь одной перестановкой, основанной на доступной мне информации, переменных и моих математических навыках.
Думаю, в твоей жизни есть лишь секс.
И работа.
Хотя со мной ты спишь. Действительно спишь. Три часа утром - с девяти до двенадцати и, обычно пока «работа» не вмешается, еще три часа - с двадцати двух часов вечера до часу ночи. Странная разбивка на часы. Ты всегда в движении, всегда куда-то спешишь. Ты резко просыпаешься, полностью и сразу. Твои глаза распахиваются, ты дважды моргаешь, затем встаешь и одеваешься. Никогда не потягиваешься, не трешь глаза, не зеваешь, не колеблешься, сидя на краю постели, потирая рукой подбородок с отросшей щетиной. Просто... просыпаешься, полностью. Это неестественно.