Выбрать главу

Мои глаза расширяются, когда до меня доходит истинная природа нашей ситуации. Нас приветствуют в Гробнице ее узники, в то время как мы привязаны, беспомощны к ее открывающимся вратам. Я поворачиваюсь к своим запястьям и начинаю шевелить ими, пытаясь выскользнуть из верёвки. Мысль о том, чтобы быть разоблаченной вот так, связанной и обнаруженной, наполняет меня более неподдельным страхом, о котором я и не подозревала. Грубые руки настигают нас и начинают вытаскивать, оставляя наши запястья связанными. Я перестаю сопротивляться, когда меня вытаскивают из клетки и ставят на колени в ряд с остальными.

Один заключенный из грузовика не уходит так легко. Я не вижу, что происходит, но я слышу крики и борьбу позади меня. Я смотрю на мужчину рядом со мной, а не оглядываюсь назад, и вижу, как его лицо сдувается в тот же момент, когда я слышу глухой удар позади нас. Им не нужно много времени, чтобы вытащить всех остальных, кроме одного человека, который все еще лежит на земле, я не уверена, в нокауте ли он или мертв, мы все ждем, затаив дыхание, что будет дальше. Через мгновение высокий мужчина начинает расхаживать перед нами.

— Я Итан, — объявляет он через мгновение, все еще расхаживая взад и вперёд. — Добро пожаловать в Гробницу.

Глава 4

Аксель

Я стою на краю своей комнаты, наблюдая за открытием, пока Итан приветствует вновь прибывших. Волнение в воздухе ощутимо, мужчины любят свежую рыбу. Прошло много времени с тех пор, как у нас были новые поступления, и насилие в воздухе такое густое, что его можно попробовать.

Итан уже в пути, чтобы привести этих несчастных сукиных сынов сюда, ко мне, для реального знакомства. Я неизбежно убью одного или двух, чтобы подать пример, а остальные уйдут отсюда, зная, кто тут главный, и что поставлено на карту, если один из них перейдёт мне дорогу.

Мой любимый нож медленно скользит по коже моего предплечья, не совсем пронзая кожу, но лаская ее. Я жду, пока заключенных освободят. Моя кровь начинает кипеть у меня под кожей, и я больше не могу быть терпеливым. Я сильнее прижимаю лезвие, вздыхая, когда оно врезается и выпускает огонь. Это не так приятно, как резать кого-то другого, но я сделаю всё, чтобы освободить своих демонов. Даже с моим недавним убийством демоны, которых Гробница вселила в мою кровь и кости, требуют большего.

Монстрами не всегда рождаются, иногда их создают.

Я здесь с тех пор, как мне стукнуло шесть. Один из немногих столь юных, доживших до зрелого возраста. Ставлю на то, что оказался не в том месте не в то время. Я процветал, несмотря на все это дерьмо, только с одним реальным последствием, у меня ненасытная потребность в боли и смерти, в людских страданиях. Необходимость, которую я принимаю, но с которой постоянно воюю.

Мне было шестнадцать, когда я бросил вызов Бренану за его титул, лидеру того времени.

Бренан был слаб.

Я убил его и всех тех, кто был в его окружении, и принял мантию лидера. Босс. Не имеет значения, какое название, это одно и то же. Прошло пятнадцать лет, и никому не удалось узурпировать мое положение. И часть сохранения этого означает пугать всех вновь прибывших.

Я не перестаю водить лезвием по своей коже, когда слышу, как шаркающие шаги множества тел входят в комнату позади меня. Когда я вытаскиваю нож, я вижу, как кровь поднимается и льется, капая на землю. Я улыбаюсь, наблюдая за каплями, прежде чем повернуться к ним лицом.

— Я Акс, и я здесь главный. — Мой голос твёрже стали.

Можно было бы услышать как пукает мышь, настолько стало тихо.

Передо мной около двух дюжин мужчин, и я осматриваю их, чтобы определить, к какому типу они относятся. У нас здесь есть разнообразие, и мне приятно получить представление о том, как рыба изменит здесь динамику. Или, по крайней мере, те, которые сохранились до наших дней.

У некоторых есть блеск в глазах, говорящий мне, что у них тоже насилие в крови. Некоторые плачут, и я скрежещу зубами при виде этого. Всегда есть несколько, и ничто не бесит меня больше, чем трусы. У всех мужчин есть слабости, это неизбежно, но трусость совсем другое дело. Только глупый или самовлюбленный человек будет утверждать, что у него никогда не было слабости или страха. Но храбрый человек, настоящий мужчина, черт возьми, владеет своим страхом. Когда я просматриваю остальных, мне бросается в глаза один малыш, но я продолжаю двигаться. Маленькие и слабые здесь долго не живут, трусливые или нет.