Наша земная жизнь — сражение. Во вселенной произошло нечто ужасное, и мы со своими идеалами и верой, должны это исправить.
Уильям Джеймс, «Воля веровать»Я бы предпочел жить, как живу сейчас — в постоянном ужасе перед вечностью, — нежели воображать себе жизнь детской игрой, все участники которой получают в итоге ничего не стоящие призы.
Томас Стернз Элиот
24. Справедлив ли Бог?[40]
Когда я чаял добра, пришло зло;
когда ожидал света, пришла тьма.
Мои внутренности кипят и не перестают.
Иов 30:26-27Книга Скотта Пека «Нехоженые дороги» открывается короткой, решительной фразой: «Жизнь нелегка». Наверное, к этой же фразе можно свести и суть Книги Иова. Почти с каждой ее страницы (кроме последней) звучит вопль: «Жизнь несправедлива».
Ныне нам так же трудно смириться с несправедливостью, как Иову — тысячи лет назад. Вспомним самое обычное выражение: «Все не слава Богу». Этими словами мы фактически пеняем Богу за бездействие. Мы покоряем эти слова и перед лицом трагедии, и тогда, когда не заводится машина, проигрывает любимая футбольная команда, во время пикника начинается дождь.
Эта божба выражает подспудное убеждение, что жизнь должна быть лучше и Бог обязан лучше править созданным Им миром.
Мир, каков он есть, и мир, каким он должен быть, — между этими двумя мирами существует постоянное напряжение, которое открыто прорывается в Книге Иова. Иов и его друзья проводят три долгих утомительных раунда словесного поединка. Они все признают единые правила: Бог должен вознаграждать добрых и наказывать дурных.
Так почему же Иов, которого все считали праведником, несет столь суровую кару? Его собеседники, убежденные в справедливости Бога, отстаивают существующее устройство мира. «Поразмысли хорошенько, — наставляют они Иова. — Бог не стал бы причинять тебе боль без причины. Наверное, ты втайне совершил какой–то грех». Иов, твердо знающий, что ничем не заслужил подобного несчастья, не соглашается с ними. Он отстаивает свою невиновность.
Но страдание разъедает самые основы его веры. «Где же Бог?» — недоумевает Иов. Он сидит во прахе, оплакивая свою разбитую жизнь. Он сломлен, он близок К отчаянию. Бог «предал» его. «Посмотрите на меня К ужаснитесь, и положите перст на уста!» — восклицает Иов.
Он претерпевает кризис веры. Бог несправедлив? Задать такой вопрос значит поставить под сомнение все, во что Иов верил. Но как иначе объяснить происходящее? Иов оглядывается вокруг в поисках других случаев несправедливости и убеждается, что подчас дурные люди процветают и их отнюдь не настигает кара, как хотелось бы думать. А вот иные богобоязненные праведники страдают… И сколько людей живет привольно и счастливо, даже не вспоминая о Боге!
Иов не в состоянии охватить это разумом. «Лишь только я вспомню, — содрогаюсь, и трепет объемлет тело мое».
Книга Иова кажется нам столь современной, потому что мы тоже не в состоянии постичь все это. Вопль Иова о несправедливом устройстве мира подхвачен нашим многострадальным веком. И иллюстраций в современном мире предостаточно: невинные голодающие дети третьего мира; брошенные в тюрьму священники Южной Африки; христианские правители, погибающие во цвете лет; фантастические, непристойные барыши мафиози и ведущих омерзительных шоу, нарушивших все Божьи законы; миллионы европейцев, живущих в достатке и благополучии и вовсе не думающих о Боге. Вопль Иова не смолкает. Он становится все громче, все пронзительней. Этот мир несправедлив! И мы требуем, чтобы всемогущий любящий Господь соблюдал хоть какие–то правила. Почему Он этого не делает?
Как примириться с несправедливостью?
Каждому человеку рано или поздно приходится столкнуться с загадкой, перед которой трепетал Иов. Неужели Бог несправедлив?
Жена Иова предложила ему простой выход: «Похули Бога и умри». К чему цепляться за сентиментальную мечту о любящем Боге, когда вся жизнь противоречит твоей вере? А в нашем веке, веке Иова, скольким людям пришлось последовать совету жены Иова! Некоторые еврейские писатели, такие как Йеди Козински и Эли Визель, вступали в жизнь, пламенно веря в Бога, Но их вера испарилась в газовой камере холокоста. Они Видели лицом к лицу одно из величайших злодеяний Истории и пришли к выводу, что Бога нет и быть не может. (И все же прорывается инстинктивное чувство: Козински и Визель говорят о Боге с возмущением, словно и им кажется, что Он их предал. Они забывают о первоисточнике самой нашей потребности в справедливости. С чего вообще мы взяли, что мир должен быть устроен лучше?)
Но другие люди, столь же остро осознающие изъяны этого мира, не решаются отрицать существование Бога. Они предлагают другую версию: Бог знает, что земная жизнь несправедлива, но не может ее исправить. Раввин Гарольд Кушнер выдвигает эту теорию в своей книге «Когда с хорошим человеком случается беда». Наблюдая, как сын умирает от мучительной болезни, Кушнер пришел к выводу, что «даже Богу нелегко сдерживать хаос». По его мнению, «Господь — Бог справедливости, но не всемогущества».
Рабби Кушнер полагает, что Бог столь же разочарован и разъярен недостатками нашей планеты, как и все мы, но Он ничего не может изменить. Этот образ Бога — сострадательного, хотя и бессильного — утешил миллионы читателей. Не знаю, право, как эти люди понимают заключительные главы Иова — «самооправдание» Бога. Мало где в Библии столь выразительно говорится о всемогуществе Бога. Если Бог слаб, почему Он выбрал столь неудачный момент — как раз когда Его могущество поставлено под сомнение, — чтобы утвердить Свое всевластие? (В ответ Кушнеру Эли Визель заявил: «Если Бог так слаб, пусть уйдет в отставку, чтобы делом занялись профессионалы».)
Третья группа людей старается вообще не размышлять о несправедливости — они предпочитают думать о будущем, когда справедливость сама собой распространится на весь мир. Несправедливость не вечна, твердят они. В индуизме есть понятие кармы. С математической точностью рассчитано, что душе потребуется 6 800 000 перевоплощений, чтобы достичь совершенной справедливости. Пройдя этот цикл, человек получит ровно столько страданий и радостей, сколько он заслуживает.
Есть и четвертый вариант — наглухо отрицать существование проблемы и утверждать, что мир вполне хорош. Такие люди, подобно собеседникам Иова, утверждают, что мир функционирует согласно разумным и строго определенным правилам: хорошие люди преуспевают, а беды выпадают на долю дурных. С этим убеждением мне пришлось столкнуться в церкви, исповедующей «исцеление верой». О нем часто говорят в религиозных телепередачах — то один, то другой проповедник сулит здоровье и процветание каждому, кто попросит о них с верой.
Нам приятно слушать столь щедрые посулы, но они расходятся с фактами. Как примирить мучения младенцев, заразившихся СПИДом в утробе матери, с верой в справедливость жизни? И откуда взялось тогда столько христианских мучеников? Как бы я хотел сказать Мэг Вудсон: «Мир устроен справедливо. Если ты будешь усердно молиться, твоя дочь не умрет». Но я не мог этого сказать, как не могу и теперь заявить: «Бог забрал у тебя Пегги, потому что ты что–то сделала не так». Книга Иова представляет нам обе точки зрения — и обе Бог в конце концов отвергает.
Нужен невероятный скачок веры, чтобы утверждать, будто жизнь вполне справедлива. Обычно христиане воздерживаются от безусловного отрицания несправедливости жизни, они затушевывают ее. Они, как и собеседники Иова, ищут причины, чтобы объяснить зло и страдание.
«Бог преподал тебе урок. Тебе бы радоваться, а не горевать — теперь ты можешь с верой опереться на Него».
«Подумай, сколько благ у тебя еще осталось. Во всяком случае, ты жив. Или ты из тех, кто силен в вере, пока все хорошо?»