Хиггинс осекся и замолчал. Было заметно, что он сожалеет о своем выпаде. Вошедшие с ним вооруженные люди уставились на своего идейного вдохновителя, забыв о присутствии пленников. Очевидно, столь эмоциональным они видели его впервые.
Андрей понял, что именно он стал катализатором эмоций, именно увидев его, Боб со всей остротой ощутил необратимость и кажущуюся ему несправедливость событий, а кроме того, очевидную двусмысленность теперешних действий. Возможно, он еще не перешел некую грань, и вместе они смогут что-то переиграть.
— Ты сам сделал свой выбор, — подчеркнуто тихо и спокойно произнес Андрей. — Да, может быть, некоторые законы Земной Федерации несколько суровы и староваты. Но, как ты знаешь, только благодаря им человечеству удалось остановить волну терроризма и насилия, захватившего планету в конце второго тысячелетия, и тем самым сделать еще один мизерный шажок в сторону преждевременно воздвигнутого памятника мифическому герою под названием «Человек разумный».
— Конечно, ты прав, — сказал Хиггинс. — Насколько я помню, ты во всех случаях оказывался прав. Что бы это значило? Отчего бы это, от чрезмерного количества ума или просто от ограниченности, элементарной боязни хоть на секунду вырваться из узких рамок дозволенного всем, проявить свою волю, свою неординарность, свою исключительность в этом мире!
— Чтобы проявить свою исключительность, не обязательно противопоставлять себя обществу, которое даже при наличии явных проблем и ошибок приложило массу усилий для формирования твоей «яркой индивидуальности». Как говорится, не плюй в колодец.
Хиггинс на глазах преобразился. Сейчас он довольно улыбался и производил впечатление абсолютно уверенного в себе человека. Видимо, для себя он принял какое-то решение и теперь мог отбросить все сомнения и переживания в сторону. Заглянув в соседнюю комнату, он приволок оттуда еще одно пластиковое кресло и, развалившись в нем с видом человека, предвкушающего нечто забавное, сказал:
— Времени у нас очень мало. Тем не менее я позволю себе рассказать вам одну сказку, а вы уж, будьте добры, посоветуйте главному герою какое-нибудь непременно правильное и справедливое действие. — Теперь Боб как бы заметил других невольных участников дискуссии и обращался уже ко всем. — Так вот, представьте себе некоего молодого человека, который в пылу юношеской самоуверенности наделал определенных глупостей, не представлявших, однако, сколько-нибудь значительной угрозы ни для конкретных людей, ни для всего общества в целом. Но в итоге грянул-таки гром «справедливости», его «заклеймили» и осудили, дабы другим неповадно было. И тем самым фактически перечеркнули, уничтожили его дальнейшую жизнь, она потеряла для него всякий смысл. И вот, превратившись в бессловесную амебу, в бездумного бракованного робота, он механически что-то делает, что-то ест, с кем-то спит и примитивно развлекается. Хотя в дальнем уголке сознания еще жива загнанная туда и зашуганная личность, продолжающая потихоньку мечтать и надеяться. Надеяться на что? На то, что может изменить или прекратить убогое продолжение его жизни, на чудо, на конец света, в конце концов! Поэтому, совершенно случайно столкнувшись с этим чудом, он даже не удивился, а наоборот, был полностью уверен, что получил шанс, один из миллиона, а значит, предназначенный специально для него. И как обычно, когда все уже было решено и фактически сделано, одна за другой стали появляться случайные неувязки, нарастая и ставя на грань полного краха великолепное по своей простоте и оригинальности решение всех насущных проблем. Что ему оставалось делать? Опять смириться, развести руками — мол, не судьба, или немного побороться за свое счастье и счастье, обещанное им еще нескольким сотням людей?!
Хиггинс замолчал, то ли переводя дух, то ли собираясь с мыслями.
— Ты ошибся аудиторией, — холодно сказал Андрей. — Среди нас нет ни одного священника, и никто не собирается отпускать тебе грехи. Поэтому прибереги свое красноречие до лучших времен, а сейчас, будь добр, изложи суть проблемы без дополнительной эмоциональной окраски. Мне показалось, что ты хочешь попросить у нас помощи.
— Помощи?! — злобно оскалился Хиггинс. — Нет, вы сами нашли эти приключения на свою седалищную подушку! Я только желаю посмотреть, как вы будете из них выпутываться. Вдруг предложите что-нибудь взаимовыгодное. Уж больно не хочется брать грех на душу.