Розовые очки спали. Но Гарри никогда не расскажет об этом друзьям. Лишь иногда, лежа в кровати, он будет о том, что было бы, пожми он руку Драко на первом курсе.
Невилл Лонгботтом во время дежурства стал свидетелем странной сцены. Он чудом успел скрыться в нише стены, где ему было все слышно.
– Мистер Малфой! – профессор Снегг нервничал и говорил на повышенных тонах.
– К чему такая официальность, сэр?
– Драко, – профессор берет блондина за грудки и зажимает у стены. – Как давно это происходит?
– Не понимаю, о чем вы говорите, профессор.
– Понимаешь, – утверждает Снегг. – Это уже третий твой обморок, который я лично вижу. И я могу только гадать, сколько их вообще у тебя было.
– Это нервы, сэр, – отрицает Драко.
– Нервы, Драко? – скептически хмурится профессор. – Не замечал, чтобы ты был столь впечатлительным.
– Все правда в порядке, профессор Снегг.
– Драко…
– Я хорошо себя чувствую, – настаивает парень.
– Драко, у тебя кровь из носа. Снова. – Северус ждет, пока парень приведет себя в порядок. – Сколько? Просто ответь, как давно?
– Семь месяцев, – тихо-тихо ответил Драко.
– Кого ты держишь под Империусом столько времени? – воскликнул Снегг. Кажется, на этом моменте Невилл захлебнулся слюной или дыхание попало не в то горло, потому что профессор что-то услышал и стал оглядываться по сторонам. – Пойдем, продолжим в моем кабинете, – они ушли, оставив Невилла с широко раскрытым ртом стоять в нише.
Первым делом он хотел бежать к профессору Дамблдору или к профессору Макгонагалл, а потом и вовсе решил пойти к Гарри Поттеру, ведь Гарри Поттер каждый год что-то делал. Когда решение рассказать Гарри было уже принято и слова вертелись на языке, Невилл остановился. Он был уже не тем мальчишкой, над которым все смеялись, а Драко Малфой оказался не тем сукиным сыном, каким его представляли остальные. Он не мог пойти и сдать его. Невилл знал, что каждый вечер Драко курит в ванной старост, поэтому в один из вечеров пришел туда заранее.
– Я польщен, – вместо приветствия кинул Драко гриффиндорцу, – но все же привык принимать ванну в одиночестве.
– Ты тут куришь.
– Одно не мешает другому. Так что тебе от меня нужно? – голос Малфоя холоден, а глаза полны злобы.
Лонгботтом смотрит на слизеринца, замечая, что кожа его бледнее, чем обычно. Сам Малфой выглядит уставшим. Невилл не понимает, зачем он пришел. Какая ему вообще разница, зачем Малфой делает то или другое? Он просто должен сдать слизеринца с потрохами кому угодно, но… Но не мог.
Они не были друзьями, скорее приятелями. Пару раз они распили бутылку на двоих, пару раз они поделили Дафну. Как-то Невилл помог слизеринцу на Травологии, а Драко помог ему на Зельеварении, исправив эликсир, что грозился взорваться в котле. Они еще несколько раз контактировали более тесно, а однажды Драко поздоровался с ним прямо в Большом зале, чем вызвал зависть у половины мальчиков школы.
– Так чего ты хочешь, Невилл? – Драко не стал ждать и достал портсигар. Парень закурил, выпуская густые клубочки сизого дыма.
– Правду.
– Какое совпадение, я тоже, – очередная порция дыма покидает его легкие. – Начинай.
– Я знаю про Империус, – сразу начал Невилл.
– Откуда? – Малфой спокоен, даже не удивлен.
– Случайно услышал, когда обходил замок.
– А, понятно, – только и сказал Драко.
– Почему, Драко?
Но Драко молчал, лишь мял сигарету в длинных пальцах. А Невилл почувствовал неловкость, поэтому достал из кармана мантии конфетный фантик.
– Что это? – Малфой с интересом смотрел на блестящую обертку.
Сначала Невилл хотел что-то придумать, чтобы выглядеть солиднее, но властное, малфоевское “Правда” все еще раздавалась в голове.
– Это фантик из-под конфеты, – честно ответил Лонгботтом. – Глупо, да?
– Ты достал это из нагрудного кармана, Невилл, так что не думаю, что ты так бы берег пустышку. Повторю вопрос – что это?
– Это мне дала мама. Ты, наверное, знаешь, что Лестрейндж с соратниками Того-Кого-Нельзя-Называть пытали моих родителей. И я с бабушкой навещаю их в Мунго. Они не помнят меня, но каждый раз мама дает мне фантик. Это единственное, что у меня есть.
– Семья, Невилл, – горько подхватывает блондин, – это единственное, что у нас есть. Они единственные, кто примет нас любыми. – Малфой замолчал. Невилл ждал откровенности за свою правду, и Драко решился. – Мой отец – правая рука Темного Лорда. И я был удостоен чести выполнить для него одну вещь.
– К-какую? – голос гриффиндорца задрожал.
– Я должен кое-кого убить, – Малфой прикрыл веки. – Но я не могу, Невилл, – он распахивает глаза, и Невилл видит в них страх. – Я не убийца, – голос Драко дрогнул, но он все же закончил, – поэтому он убьет меня.
– Тебе можно как-то помочь? Может быть, рассказать директору или пожаловаться в Министерство магии?
– Тогда он убьет мою мать.
Они молчали. Оба думали о том, что у них не было выбора. Не сговариваясь, они решили сохранить тайны друг друга. Невилл протянул руку и взял из пачки новую сигарету, не спрашивая. А Драко и не был против. Невилл курил в первый раз, поэтому закашлялся, чем вызвал улыбку у слизеринца.
Никто не расскажет о том, что происходило в ванной старост на пятом этаже этой ночью.
Джинни Уизли застала как-то Теодора Нотта, целующегося с девушкой. Это была не Гермиона Грейнджер. Но Гермиона Грейнджер об этом никогда не узнает, потому что Джинни никому не расскажет.
Рон Уизли и Лаванда Браун помирятся. Она будет славно стонать, утыкаясь в его плечо, но Рон поймет слишком поздно, что эта двуличная сука, мечтает насолить Гермионе Грейнджер и отомстить Драко Малфою. Ошибка будет фатальной для гриффиндорца.
Особо темным вечером Драко возвращался из Выручай-комнаты. Его привлек тихий говор в конце коридора, и Драко, предварительно наложив на себя дезиллюминационные чары, поспешил посмотреть, кому не спится в столь поздний час. Удивлению не было предела – сумасшедший старик и декан факультета.
– Год, Альбус, я даю вам максимум год.
– Дожить бы хоть до конца этого учебного года, – попытался улыбнуться старик, но улыбка резко сменилась гримасой боли. Драко чуть не ахнул в голос, заметив почерневшую руку Альбуса Дамблдора.
– Альбус, а вы не думали, что я не хочу этого делать?
– Северус, ты же мне дал обещание.
– Да, директор, я дал вам обещание, но я не знал, о чем именно вы меня попросите.
– Северус, мы должны защитить Драко. Он не должен в столь юном возрасте калечить душу.
– А как же моя душа, Альбус?
Дальше Драко не стал слушать. Он и так узнал слишком много и не мог все уложить в голове. Таким образом, ворочаясь в постели, Драко сделал следующие выводы: во-первых, Северус Снегг был или действительно двойным агентом, или слишком хорошо вжился в роль, во-вторых, Альбус знал о задании Драко, а в-третьих, Малфой узнал, что старик может умереть в любой момент от какого-то проклятья.
– Хоть бы ты умер сам, – шептал Драко, метаясь в постели. – Мерлин, пожалуйста, – молился слизеринец, – я не хочу никого убивать.
Но никто так и не узнает, что за глубокая морщинка залегла у него между бровями.
В одно прекрасное утро Гермиона, проводящая все ночи за книгой, будет опаздывать на Защиту от Темных искусств. Она уже представила, как исказится в презрении лицо профессора Снегга, когда она войдет в аудиторию спустя пятнадцать минут от начала занятия, но не думала, что услышит конец одного диалога.
– Драко, – голос профессора необычайно нежен и заботлив. Местами даже испуган. – Я могу тебе помочь.
– Профессор, вы же знаете, что мне никто не поможет.
– Я смогу, – утверждает тот.
– Если мне хоть кто-то поможет, то меня убьют.
– Но ты сам сейчас умираешь! Драко, ты не доживешь и до конца года! Заканчивай, чтобы ты не делал – заканчивай, – пока они были заняты диалогом, Гермиона незаметно проскочила в класс.