Джинни поняла, что завидует Грейнджер. Во всех смыслах. И даже больше. Есть только одна область, где Уизли ее превосходила – это квиддич. Гермиона в нем совершенно ничего не понимала и не собиралась понимать, но почему-то всех вокруг это умиляло. Но теперь даже тут Гермиона ее обскакала. Она не понаслышке знала, что Гермиона решила приобщиться к спорту, и Уизли видела результат – фигура Грейнджер стала приятно радовать глаз. Поэтому Джиневра ждала, что со дня на день Гермиона сядет на метлу.
Было еще кое-что. Джинни тешила себя тем, что девственная Гермиона не привлечет кого-то более искушенного и красивого, но за ней везде увивались три горячих слизеринских жеребца. Нотта девушка сразу сбросила со счета, поскольку он пытался бегать за двумя девушками, а вот Забини и Малфой представляли интерес. Ее губы до сих пор хранили прикосновение Забини, но хотелось большего, но он даже не смотрел в ее сторону. Но вот Малфой – это золотая жила и такие возможности. Рассказы Лаванды и ее демонстрации подарков просто усиливали желание Уизли затащить Малфоя в постель.
Почему-то для Джинни это стало идеей фикс. Раньше она иногда представляла себя на место одной из зажатых им девушек, но образ светловолосого парня сменил брюнет с зелеными глазами и шрамом на лбу. Джинни думала, что ее детская влюбленность прошла. В прошлом году она даже застукала Гарри, целующегося с Чжоу Чанг, и ей было совсем не больно. В этом году она даже переспала с двумя парнями, но все было не то. А потом было Рождество, и она сделала сама себе самый лучший подарок и практически поверила во взаимность.
Гарри не сказал, кто она, но Джинни поняла, что та девушка – это Гермиона. Поняла или надумала – неважно, но теперь она видела в лучшей подруге соперницу. И Малфой восстал из пепла для Джинни. Она чувствовала острую необходимость переспать с ним, отбить у Грейнджер, показать этой зазнайке, что в ней нет ничего особенного, а все парни – одинаковые.
Джинни даже решила поступиться принципами и одолжила у Ромильды Вейн пару пузырьков, что та еще летом купила в магазине Фреда и Джорджа. Джинни облизнула губы, вспомнив, как Малфой смотрел на нее в больничном крыле. Обида резко всплыла, когда она вспомнила, как он ее отшил, да еще и угрожал ее инцестом. Уизли не понимала, что в подруге такого особенного, потому сосредоточилась на подруге, которая самозабвенно читала ее каракули, шевеля губами по детской привычке.
Хоть Грейнджер и читала, она была далека от этого доклада. Ее тело помнило еще властные пальцы Драко на своей коже, которая продолжала гореть. Пока он лежал в Больничном крыле, он совсем не курил, и Гермиона с улыбкой вспоминала его запах, такой настоящий, практически родной, чистый. Дыхание немного участилось, а лифчик стал теснее обхватывать грудь. Соски неприятно упирались в шов белья, поэтому решив, что ничего криминального она не делает, Гермиона запустила руку за спину и расстегнула бюстгальтер. Аккуратно сняв его, она убрала его за подушку.
– Смело, – только и смогла сказать Джинни.
Гермиона оторвала взгляд от пергамента и посмотрела на подругу:
– Малфоя все равно не будет до завтра.
– А если бы был, это что-то бы изменило? – Улыбнулась Джинни, разглядывая соски подруги, что гордо взирали на нее через белую ткань блузки.
– Естественно, – ответила Гермиона и не соврала. Будь тут Малфой, он бы просто сорвал этот кусок ткани и заставил Гермиону щеголять с ничем неприкрытой грудью.
В одну из ночей, когда Гермионе было совсем тяжко от отвращения к себе, она обвинила Джинни в своей проблеме. Это было некрасиво, подло и практически не обосновано, но Гермиона отчаянно пыталась договориться со своей совестью, очерняя в своих собственных глазах подругу.
Это Джинни повела ее на ту чертову вечеринку, где она поцеловалась с Теодором.
Это Джинни подарила ей ту книгу, которая давала ей весьма действенные советы.
В конце-концов, это Джинни пробудила в ней сексуальность, немного играясь с сосками в тот злополучный вечер.
Это Джинни виновата, и плевать, что Гермионе это понравилось. Она очень часто представляла именно пальчики Джинни на своей нежной груди. А когда Малфой показал ей радость петтинга и прелести оральных ласк, Гермиона поняла, что член не такая уж и необходимая вещь в сексе. Очень часто Гермиона фантазировала, какого это – испытать оргазм с девушкой? И фантазия ей подбрасывала несколько набросков, где Джинни умело доводила ее до исступления, медленно теребя и облизывая чувственные соски.
– Джинни, – голос был немного хриплый, – у тебя было когда-то с девушкой?
– Пару раз я целовалась с девушками, – честно призналась Уизли и посмотрела на пунцовые щеки подруги. – А у тебя? – ее голос непроизвольно стал тише.
– Было кое-что.
– С кем? – Джинни было правда интересно. Теперь Гермиона выступала объектом интереса, а не зависти.
– С тобой.
– Но у нас же было…
– Было мало, да, – перебила ее Грейнджер. –Но я до сих пор помню.
Обе девушки замерли. У обеих промелькнула мысль, “ а что если…”, но Джинни не поверила в нее, а Гермиона дернулась, и листы пергамента свалились на пол под ноги. Они синхронно нагнулись, чтобы поднять такой бесполезный доклад, но стукнулись лбами.
Глаза в глаза.
Дыхание Грейнджер касалось губ Джинни.
Дыхание Уизли возбуждало Гермиону.
Это было неизбежно в этот момент.
Их губы встретились.
– А если нас увидят? – Прошептала Джинни, прервав поцелуй.
– Малфоя не будет до завтра, – напомнила Гермиона. И девушки вернулись к поцелую, так и не подняв злополучный доклад.
Но Гермиона ошибалась, поскольку Малфой знал, что может тут произойти, поэтому парень убедил добродушную Помфри отпустить его сегодня, а не завтра. Женщина провела последние тесты и отпустила парня, вручив ему пузырек с янтарной жидкостью. И сейчас Малфой спешил по коридорам в башню старост, сшибая на своем пути зевак. Он так боялся опоздать на шоу, которое практически сам же и спонсировал. Член терся о ткань трусов, посылая приятные импульсы по всему телу.
Рыцарь на портрете обрадовался слизеринцу, но Драко пальцем показал ему молчать. Грустно вздохнув, рыцарь открыл проход. То ли сэр рыцарь действительно послушался Малфоя и портрет отворился бесшумно, то ли девушки так самозабвенно целовались, что не слышали. Но как бы то не было, для Малфоя это был плюс. Благодаря чарам, его походка была бесшумной, и теперь юноша удобно расположился на кресле, пошире расставив ноги. Одна его рука вцепилась в подлокотник, а вторая гладила напряженный член через ткань кармана.
– Малфой! – Ахнула Джинни.
– Он будет только завтра, – снова напомнила Гермиона.
– Н-н-нет, – затрясла головой Уизли, – он тут.
Гермиона дернулась и тут же отпрянула на другой конец дивана, поправляя волосы.
– Просто представьте, что меня тут нет и продолжайте, – советует Драко.
– Но ты тут есть, – возразила Гермиона.
– А я что, помешал?
– Именно, – недовольно шипит Грейнджер.
– Ну я старался, – самодовольно улыбнулся блондин, а рука сильнее сжала подлокотник. – Хочешь конфетку? – Драко роется в кармане, а потом левитирует к Гермионе несколько конфет.
– Иди к черту, – выругалась Гермиона, но все-таки приняла небольшой презент.
Гермиона уже успела отправить одну конфету в рот, как до Джинни дошло:
– Это же… это же… О нет, – она спрятала лицо в ладонях. – Мерлин, что ты наделал? – прошептала Джинни.
Малфой наблюдал за Грейнджер с улыбкой на лице, и улыбка стала еще ехиднее, когда он увидел, в какое отчаяние он поверг Уизли.
– Вы раньше это делали? – Шальная мысль, словно электрический разряд, пронеслась в голове.
– Нет, – Джинни выпалила слишком быстро, и Драко одобрительно кивнул.
– Я думаю, это может стать нашим маленьким секретом, – Драко встал со своего места и пересел на диван, оказавшись между гриффиндорками.
– Что? – Девушки хором спросили.
– Говорю, что сейчас папочка со слизерина накажет двух гриффиндорок, – шутит он.