– Вообще-то не доброе, – поправила Лаванда. – Бон-бон чуть не умер, – театрально всплакнула девушка.
– Я это знаю, – Гермиона дернула плечами. – Как он? – обратилась Грейнджер к Гарри, который, судя по его внешнему виду, всю ночь провел тут.
– Как он? – не унималась Лаванда. – Да он чуть не умер, а ты спрашиваешь, как он?
– Гарри, я…
– Почему ты тут, Гермиона? – Лаванда буравила ее глазами.
– Да потому что мы друзья! – нервы стали сдавать, и Гермиона уже стояла на ногах.
– Серьезно? А с каких пор? – гадко улыбалась Браун. – Вы же поссорились давно! Ты даже смотреть на него не можешь!
– Но я его друг.
– Ты даже не отрицаешь этого, – покачала головой блондинка. – А сейчас, когда он стал таким интересным, даже популярным, ты… – но Гермиона перебивает ее бессмысленный бред:
– Популярным? – очень хотелось дать Браун пощечину, чтобы привести в чувства, но Гермиона держала себя в руках. – Дурья твоя голова, он чуть не умер ночью, а ты считаешь это популярностью?
– Девочки, я думаю… – начал было Гарри, но Гермиона перебивает и его:
– Гарри, когда Рон очнется, скажи, что я заходила, но его подруга меня выгнала, – и Гермиона скрылась в дверях.
– Ну почему вам обязательно нужно ссориться? – у Гарри подгорало.
– Она не имеет права тут быть, – настаивала блондинка на своем.
– Лаванда, она его друг, как и я, понимаешь? – Гарри пытается донести простую истину.
– Нет, – она даже не делает попытки его понять.
Гарри хочет ей что-то сказать, но потом встает и уходит, махнув рукой.
– Ты далеко?
– Я тоже не имею права тут находится, – не оборачиваясь, бросает Поттер.
Только лишь оставшись наедине с Уизли, Браун поняла, что перегнула палку. Очевидно, что эта троица никогда ее не примет, как бы девушка не старалась. Посидев еще несколько минут со спящим Роном, Лаванда тоже покинула больничное крыло, оставив парня одного.
Рон Уизли был не единственным, кому было плохо. Теодор Нотт тоже медленно умирал сейчас, ссорясь с Асторией. Ее слова совсем не подходили для лексикона леди.
– Астория, я это сделал ради тебя! – кричал он ей в лицо. Его лицо исказилось от боли и ужаса.
– Я тебя об этом не просила! – кричала она ему в ответ.
– Тогда в чем ты меня обвиняешь? – Тео не понимал, почему Астория так поступает.
– Я тебя ни в чем не обвиняю, – мягко сказала Гринграсс и провела ладонью по его щеке. Нотт поймал ее руку и жадно поцеловал ее ладонь.
– Но ты бросаешь меня, – тихо-тихо шепчет Теодор, крепче перехватил ее руку.
– Ты делаешь мне больно, – морщит она прекрасное лицо.
– Прости, прости меня за все, – он покрывает ее ладонь поцелуями. – Только не уходи, я не справлюсь без тебя.
– Но я должна, – она пытается высвободить свою руку. – Пусти меня.
– Нет! – Нотт отчаянно цепляется за нее. – Нет, Тори, – его губы начинают блуждать по ее шее.
– Теодор! Отпусти меня! – но он лишь теснее прижимает ее тело к своему. – Теодор! – настойчивее повторяет она, но парень упорно не желает ее слышать. Собравшись с силами, слизеринка отталкивает его.
– Я, наверное, что-то не так понял, – юноша падает на колени и запускает ладони в волосы. – Но я никак не могу понять что, – невидимая рука сжимает горло стальной хваткой.
– Ты что-то не так сделал, – Астория настроена решительно.
– Но что? – он поднимает на нее свои пронзительные глаза.
– Тео, ты же знаешь.
– Нет, Астория, не знаю, – он поднимается с колен. – Скажи мне, Тори, за что ты так со мной? С нами?
– Тео, мне так жаль.
– Нет, тебе не жаль, – он начинает злится. – Ты, наверное, рада, что избавляешься от такой твари, как я, не правда ли?
– Не начинай.
– Неужели эта чертова метка может разрушить наши отношения? – он снова начинает кричать на нее.
– У нас нет отношений, – голос даже не дрогнул.
Нотт пошатнулся от ее слов. Они ударили его, как пощечина. Они наотмажь врезали ему под дых.
– Вот значит как? – он задыхается от слез, которые не смеет пролить. Голос надломлен, сломлен, как и он сам. – Значит, ничего не было, да? И все из-за чертовой метки? Из-за этой блядской черной метки, да? – он ослабляет галстук.
– Моя семья…
– Да мне насрать на твою семью, Тори! – кричит он. – Мне насрать на мою семью. Я это делал ради нас, понимаешь? Тебя и меня. Нашего будущего. Наших детей.
– Но у нас нет детей, Тео, – она смотрит на него заинтересованно.
– Но ведь будут, – не сдается парень. Его глаза загорелись, когда она заговорила о детях.
– Моя семья старается держать нейтралитет.
– Да, я знаю.
– А у тебя метка на предплечье.
– Она у меня уже месяц, а смущать она тебя стала только сейчас? – недоумевал слизеринец.
– Тео, нам надо прекращать все это, – качает головой Астория, игнорируя его вопрос.
– Но почему?
– Потому что ты Пожиратель! – выкрикивает она. – Скольких ты убил? А скольких еще убьешь?
– Астория…
– Ты думаешь, что я хочу всю жизнь дрожать от страха за тебя? Или переживать, вернешься ты домой или нет?
– Астория, война ведь не вечно будет, – грустно ухмыльнулся Теодор.
– Ты можешь не выжить, – шепчет девушка.
– Я обязательно выживу, ведь у меня есть ты, разве нет?
– А если вы проиграете?
– Тогда мы сбежим вместе, – уверенно говорит Теодор.
– Но я не хочу сбегать, у меня тут семья, – просто отвечает она.
– Если хочешь, мы можем и их взять тоже, – соглашается Нотт.
– Теодор, мне не нужно все это.
– Или твоей семье?
– Теодор, семья превыше всего, тебе ли не знать.
– Я все понимаю, Асти, но не вот этого, – он закусил нижнюю губу. – Мы с самого начала знали, что так или иначе я попаду в ряды Пожирателей, мы вместе придумали план, и я ему четко следую, а ты… ты теперь хочешь бросить меня?
– Я должна. Ради семьи и ради себя.
– А ради меня?
– Ничего не было, Теодор. И между нами ничего не может быть, – тихо-тихо произносит слизеринка.
– Я… я не справлюсь со всем этим, Тори. Без тебя жизни нет, – он был потерян и дезориентирован в пространстве. – Вспомни, как мы мечтали о будущем, – он улыбнулся собственным воспоминаниям.
– Ты мечтал, а я просто слушала, – делает слизеринка замечание.
– Нет, Тори, ты их разделяла со мной, – Нотт нежно смотрит на девушку. – Ты тоже жила фантазиями.
– Но это были лишь глупые фантазии.
– Но мы ведь можем сделать их правдивыми? – с надеждой произносит Теодор.
– Нет, – она даже не дрогнула, а он умер внутри. Вся его жизнь рухнула, как карточный домик.
– Значит, конец, да? – непчет он.
– Как видишь, – она отвечает едва слышно.
– А как же я?
– Ну у тебя есть Грейнджер, – грусть невольно проскользнула в ее голосе.
– Она… – он запнулся. – Знаешь, это, наверное, неважно сейчас, но она правда хороший человек. А еще я каждый день даю ей корицу, – он сам не понимает, зачем ей это рассказывает. – Она пахнет, как ты, – с маниакальным блеском в глазах он стал надвигаться на слизеринку. – Она даже что-то делает со своими волосами, они такие гладкие, как у тебя. А еще…
– Я рада, что у тебя все хорошо, – девушка стала пятиться от него, и Нотт взял себя в руки, остановившись.
– А ты? Что станет с тобой?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Думаю, меня выдадут замуж, мне ведь уже в следующем году будет восемнадцать.
– Понятно, – на автомате произнес он. Теодор наотрез отказывался представлять Асторию с другим. А потом парня осенило. – Кто он?
– Не поняла?
– Кто он, Асти?
– Понятия не имею.
– А я думаю, ты уже знаешь его фамилию, – Теодор увидел испуг в таких родных глазах. – Кто он, Асти? – повторил он свой вопрос.
– Я не знаю, – выкрикнула девушка. – Не подходи ко мне, – закричала она, когда Тео решительно направился в ее сторону.
– Кто? – он сжал ее руки.
– Да не знаю я!
– Врешь, – заявил парень. – Скажи мне, Астория, после того через что мы прошли… как мы расстались… я заслуживаю… этого?