Ее руки вновь были пригвождены к двери, а его свободная рука уже спускала с нее трусики, которые упали на пол.
– Ты спрашивал, Малфой, что в нем особенного, – начала Гермиона. – Это, – она каким-то образом смогла развернуться к нему лицом, но руки по-прежнему были задраны вверх. – Ты лезешь в трусы, когда он завладел душой, – его рука так и замерла в районе ее бедер.
Он долго смотрит на нее, переваривая услышанное. А потом все – злость, обида, ревность и желание – резко ударили в голову, посылая импульсы по всему телу.
– Тогда не вижу смысла тянуть с этим, – с этими словами он наклонил к ней голову и впился губами в ее рот.
Это не был поцелуй в общепринятом смысле. Это была борьба, следы которой маленькими красными капельками блестели на ее губах. Он безжалостно терзал ее губы, сминал и кусал, а она пыталась не пустить его в глубь, сжав зубы. Но Драко просто ворвался в ее рот, больно оттянув ее нижнюю губу, от чего девушка вскрикнула.
Он с наслаждением вылизывал ее, подтверждая для самого себя в первую очередь свое превосходство над ней. Когда же ее губы распухли от поцелуев, он стал спускаться ниже, к шее и таким любимым ключицам. Ему нравились, как они выпирали. Он нежно обвел языком каждый выступ, а затем снова вернулся к ее лицу.
Губами он провел по щеке, ловя соленые капли. В другой бы момент он обязательно задался вопросом, почему она плачет, но сейчас было все равно. Он практически всегда шел ей навстречу, а она сейчас не могла отказаться от чертовой встречи в подземелье.
Она ему в лицо заявила, что кто-то лучше него. Пусть спасибо скажет, что вообще жива осталась. Он простит ее всего один раз – этот, при условии, что она качественно попросит прощение.
Но Грейнджер не торопилась извиняться. Она извивалась и пыталась выбраться из его хватки, что только подстегивало его желание.
Его губы, его язык, его рука властно хозяйничали по ее телу, оставляя после себя отметины, которыми Малфой любовался. Что ж, если она решила пойти к Нотту, он не станет ее останавливать. Просто будет первым сегодня. И всегда.
Он уже приспустил ее платье, оголяя плечи и грудь. Ткань висела уже где-то на талии, а рука жадно мяла ее грудь. Любые ее недовольства и просьбы он затыкал, как обычно, своим языком. Длинные пальцы грубо прокатывали сначала один сосок, а затем второй. Наигравшись вдоволь, рука поползла вниз и остановилась на внутренней стороне бедра.
– Посмотри на меня, – приказывает он, но Грейнджер только сильнее зажмурилась. – Будь по-твоему, – и он больно сжал ее ногу, чтобы в следующее мгновенье толкнуться в нее двумя пальцами.
Сухая. Первый раз за все время она была сухая. Как пустыня. Как его черствая душа до отношений с ней. Он выглядел озадаченным, и Гермиона пустила нервный смешок.
– Что, удивлен?
– Все поправимо, Грейнджер.
– Отпусти меня.
– Отпущу, – отвечает он. – Трахну и отпущу. Как думаешь, – он проводит указательным пальцем вдоль половых губ, – захочет ли он трахнуть такую фригидную суку после меня?
– Я не сука.
– Что ж, вопрос с твоей фригидностью решен, – он делает несколько шагов назад, утаскивая за собой девушку. – Но обещаю, Грейнджер, я хорошо поработаю, так что твоему Нотту несильно придется потеть над тобой.
– Какой ты мерзкий, – качает она головой.
Он прислонил ее к зеркалу, по-прежнему фиксируя ее за тонкие запястья. Гермиона вздрогнула, когда лопатки коснулись холодной поверхности. Драко сменил тактику – с грубых движений перешел на нежные, едва ощутимые. Его язык был нежен и горяч, но Гермиона стойко держала оборону, даже не намокнув.
– Грейнджер, что за херня?
– Я не хочу тебя, – она смело встречает его взгляд.
– Хочешь.
– Нет.
– Хочешь! – Рычит он и переворачивает ее.
Она прижимается щекой к зеркалу. Не видит, но слышит, как расстегивается его ремень, как брюки с тихим свистом опускаются на пол.
– Нет! – кричит Гермиона, но уже чувствует, как парень водит членом по ее ягодицам. – Малфой! – но он даже не слышит ее. – Драко! – предпринимает она последнюю попытку.
И это сработало. Парень вздрогнул, когда его собственное имя сорвалось с ее губ.
– Да? – хрипло спрашивает он.
– Не делай этого, Драко.
– Грейнджер, мне нужно, – честно признается парень.
– Но я не хочу! – взрывается девушка.
– Не хочешь вообще или меня? – он вновь скользнул рукой в ее лоно. – Ты такая сухая, – с сожалением говорит блондин.
– Потому что не хочу тебя!
– Мне так жаль, Грейнджер, – тихо говорит он, а член уже пристраивается ко входу во влагалище.
– Малфой, это изнасилование! – кричит Гермиона. Но он никак не реагирует. – Драко, как ты мне в глаза будешь смотреть после этого? – она смотрит в отражение, где их взгляды встречаются.
Что-то промелькнуло в его глазах, она это увидела, но это было всего лишь на мгновение, и Гермиона списала на блики.
– Будет больно, Грейнджер, – его шепот надрезает тишину, а ее вопль оглушает его, когда он сильно толкнулся в нее, сухую и не готовую.
Она до крови закусила губу, заглушая свой собственный стон боли. Она не позволит взять ему еще и гордость. Она не доставит ему такого удовольствия. Гермиона закрыла плотно глаза, пытаясь абстрагироваться, но его резкие толчки возвращали ее обратно в эту комнату, к этому зеркалу, к этому слизеринцу.
– Пожалуйста, – взмолилась Грейнджер после нескольких минут. Боль внизу живота была такая, что девушка свято верила, что он что-то там ей порвал, проткнул, и она умрет в конце полового акта.
– Мне стоит быть нежнее с тобой? – он на секунду остановился, а в следующее же мгновенье его бедра врезались в нее, заставляя протяжно заскулить. Стонать было нельзя.
Она уже хотела крикнуть “Да!”, но вовремя проглотила это слово. Она хотела умолять перестать ее насиловать, брать, как вещь, причинять боль, но не смогла. Легендарная гриффиндорская гордость и упрямство сделали свое.
– Пожалуйста, – сказала она более твердо, – закончи это поскорее.
И он сделал это. Его злость была осязаема, и Гермиона чувствовала ее на своей коже. С какими-то ругательствами Драко дернул ее за волосы, опустил на пол и перевернул на спину. Она чувствовала себя последней шлюхой на земле, когда слизеринец просто взял ее на полу, в нескольких сантиметрах от кровати.
Гордо. Она смотрела на него гордо, с презрением. А он глаз не мог оторвать от ее груди, что колыхалась при его толчках. Напряжение последних дней, даже недель было сейчас сконцентрировано внизу живота, парень отчаянно хотел выплеснуть все это из себя, но чего-то не хватало.
Он приподнял ее ноги и закинул себе на плечи, углубляя и без того их тесный контакт. Ее болезненные стоны, которые она уже не могла сдержать были тем, что нужно. Мозг взорвался яркими искрами, а член наконец-то разрядился, выстреливая тугими струями спермы.
Он не спешил выходить из нее. Наоборот, закрыл глаза и пытался восстановить дыхание, медленно опадая в ней. Он сбросил ее ноги с себя и с каким-то больным интересом осмотрел гриффиндорку. Грейнджер как Грейнджер. Но почему-то хотелось ее задеть, как это сделала она. А еще злило то, что она не умоляла прекратить, не просила нежности, а просто вытерпела это. Где-то внутри кольнуло что-то, подсказывая, что он идиот и только что сам подтолкнул ее к Нотту.
Грустно выдохнув, он поднялся на ноги. Желание унизить просто оглушало его. Ее палочка лежала совсем рядом, и именно с ее помощью он очистил свой член. С животным удовольствием он заметил, как она вздрогнула от этого.
– По-прежнему горишь желанием прогуляться в подземелье?
– Да, – она подняла на него свои карие глаза. – Там безопаснее, – скрестила девушка руки на груди, одновременно прячась от его взгляда и холода.
– Ну раз там безопаснее, то свою палочку заберешь утром, – решает Малфой. Он уже оделся и практически привел себя в порядок, лишь выбившиеся из идеальной укладки несколько прядок указывали на недавнее сумасшествие.