– Так будет ярче, – обещает он и легонько приподнимает ее над собой.
– Я… я не знаю, как надо, – честно признается девушка. Она зависла в нескольких сантиметрах от члена, не решаясь опуститься на него.
И Теодор понимал ее сомнения. Он прекрасно понимал, откуда берут ноги ее страхи.
– Гермиона, – он несильно сжал ее бедра, удерживая девушку. – Я понимаю, что Малфой, – она дернулась при упоминании его фамилии и вцепилась в плечи Тео, – был первым, но клянусь, – с жаром продолжает он, – я буду твоей последней любовью.
Пальцы на бедрах ослабляют хватку.
Она громко выдыхает, потому что он понимает.
Он понимает.
Она опустилась на его член.
Он громко стонет.
Реальность оказалась стократ лучше эротической фантазии.
Он ее не торопит, но направляет. Она делает первые несмелые и робкие движения, и кроткие стоны Теодора были ей верным указателем. Она была вольна делать с ним все, что захочет, и сполна наслаждалась дарованной властью. Но скоро Гермиона начала сбиваться с выбранного ею темпа, и Нотт, как джентльмен, пришел ей на помощь.
Каждое движение его бедер выбивало у Гермионы хриплый стон удовольствия. Казалось, что лучше быть не может, но Нотт чуть-чуть поменял свою позу, и Гермиона, опускаясь на его член, скользила клитором по его лобку.
– О-о-ох, – вырвалось у нее.
– А-а-ах, – громко простонала она, когда он сделал слишком резкий выпад.
Его стоны возбуждали. Его нежные слова подталкивали к экстазу. Девушка зажмурила глаза, а когда снова открыла их, то поняла, что уже лежит под ним, а он начинает уверенно наращивать темп, выбивая не просто из нее стоны, но и воздух. На одну руку он облокачивался, а вторая теребила сосок, который гордо колол его ладонь в знак признательности.
Девушка повернула голову в сторону и встретилась с его меткой на предплечье. Перед глазами промелькнула вся жизнь – его, ее, их будущее, каким оно могло бы быть. Невеселые мысли одолевали девушку, она пыталась честно ответить себе на вопрос – есть ли оно у них. Сможет ли она всю жизнь прожить в страхе за него.
Он забылся и сжал ее горло. Именно в этот момент Гермиона пронзительно закричала, бурно кончая. Череп по-прежнему смотрел на нее своими пустыми глазницами, а мышцы сокращались и сокращались, делая голову легкой и пустой.
Нотт же снова замедлился, давая девушке отойти от оргазма. Ее влажный жар приятно обволакивал член, которому было ее мало. Хотелось перевернуть девушку, поставить на колени и вколачиваться в мягкое тело, даря ей не один оргазм, но Нотт понимал, что Гермиона достаточно пережила с Драко, и ей нужна банальная забота и нежность.
Договорившись с самим собой, он начал вновь наращивать темп, глядя в две карие звездочки. Ее глаза блестели, и не от слез, и это была полностью его заслуга. Он почувствовал, что уже близко. Чертить на девушке руну контрацепции не хотелось, Нотт знал, что это больно и может привести к не очень хорошим последствиям для Гермионы. Прерванный половой акт тоже был не идеальным выходом, но покидать такое узкое и гостепримное лоно не хотелось до последнего.
– Гермиона, можно я кончу на тебя?
– Нет, – он принимает ее ответ, хоть он и не нравится ему, но Гермиона полна сюрпризов. – В меня.
– Гермиона, ты же поним… – он не договорил. Она обхватила его ногами, скрестив пятки, и стала встречать его каждый толчок. – Ох черт, – вырвалось у Нотта.
Он все равно хотел попытаться успеть вытащить, но Гермиона не дала ему этого. Она чувствовала, как влагалище обволакивает тягучей спермой. Спермой Нотта. Это было важно.
Глаза в глаза.
А дальше океан нежности.
Но Грейнджер хотелось сжаться в комочек, положив голову на его грудь, и сдохнуть, повторяя чужое имя.
Малфой снова все испортил.
Она снова уснула, и Нотт скатился на бок. Несколько заклинаний, и мир стал чище. Надев трусы с носками и накинув рубашку на плечи, Теодор почувствовал себя лучше. Удивительно, но сегодня он даже не пил гребаные таблетки, а чувствовал себя превосходно. Запустил ноги в штанины и стал выбираться из кровати, попутно застегивая их.
– Дамы, – поздоровался Нотт. – Доброе утро, – он уже справился со штанами и сейчас застегивал рубашку под ошарашенный взгляд сестер Патил. – С удовольствием бы с вами поболтал, но думаю, что мне стоит уйти, пока все гриффиндорцы не проснулись, – подхватит обувь и очаровательно подмигнув, Теодор скрылся за дверью.
– Ну нихуя себе, – озвучила мысли всех Браун, что спала на втором этаже двухъярусной кровати, прямо над Гермионой. – Во дает! – индианки ничего не ответили, но полностью разделяли мнение подруги.
А Нотт шел и глупо улыбался. Улыбка расцвела на его усталом, но довольном лице. Эйфория прошла, оставив место грусти. Да, секс был волшебным, и надо повторить, но захочет ли Гермиона иметь с ним хоть что-то общее, когда он расскажет ей о первом задании Темного Лорда?
Нотт остановился, чтобы надеть туфли. Магией довел свой внешний вид до слизеринского совершенства. Он принял решение сразу пойти на завтрак, а не заглядывать в гостиную Слизерина. На его удивление, там уже был Забини и Малфой.
– Что, выписали? – Нотт сел напротив друзей.
– Ну как видишь, – хмыкнул Малфой, который жаждал узнать, но боялся спросить, как поживают его отношения с Грейнджер.
– Ты вчера не вернулся, – обратился Забини к другу. – И на ужине тебя не было.
– Были… дела, – улыбнулся Нотт, делая огромный глоток сока.
– Что же такого произошло, раз ты такой счастливый? – попытал счастья Драко, но Нотт не повелся. – Неужели Астория передумала и захотела вернуться к тебе?
– Понятия не имею, – пожал плечами Нотт.
– Ну так давай, колись, – шутливо просит Малфой.
– Я бы тебе сказал, Драко, но ты выглядишь таким грустным, что не хочется делать тебе больно, – Нотт ответил совсем как Малфой, манерно растягивая гласные.
– Да ладно, – скалится блондин. – Мне никогда не бывает больно, – но Нотт упорно хранил молчание.
Зал постепенно стал наполняться студентами, и Теодор с каким-то извращенным удовольствием ждал, когда взорвется бомба. Индианки были главными сплетницами Хогвартса. И бомба в лице Паркинсон не заставила себя долго ждать.
– Вы не поверите, что мне рассказала Лаванда Браун, – Панси плюхнулась рядом с Блейзом и чмокнула того в щеку.
– Панси, не сплетничай, – устало просит Драко, но Панси просто лопается от желания всем растрепать.
– Лаванда сказала, что этой ночью в женском общежитии девушек Гриффиндора был гость из другого факультета.
– И?
– Шлюшка-Грейнджер привела парня и стонала так, что Браун плакала и завидовала.
– Ложь, – категорично заявляет Малфой, но кулаки сжались. Тревожный звоночек.
– Тео, ты ничего не хочешь нам рассказать? – елейным голосом просит слизеринка.
– Брехня, – говорит Нотт, и Драко облегченно выдыхает. – Я самолично накладывал чары, так что мы никому не мешали, – Забини выронил ложку и уставился на друзей. – Просто я идиот, когда утром выходил, забыл наложить дезиллюминационные чары на себя, вот меня и спалили, – как ни в чем не бывало Теодор отправил в рот кусок булочки. – Но ночью мы никому не мешали, Панси.
– Так значит, тебя за ужином не было? – Малфой отчаянно тупил и отказывался воспринимать правду. – Где твой галстук, Нотт?
Но Теодор его игнорирует. Драко готов запустить в друга Аваду и честно отмотать срок в Азкабане, но ему нужны ответы.
– Ты сейчас снова пойдешь к Гермионе? – Блейз смотрел, как Теодор выбирает фрукты.
– Да, забыл кое-что.
Малфою хотелось плакать и рыдать:
“Дружбу, дружбу, блять, ты забыл, когда присовывал Гермионе”, – вопил он мысленно. Но вслух ничего не мог сказать. Теодор посмотрел на блондина, приподнимая бровь в немом вопросе, и Малфой, встретившись с ним взглядом, кивнул – вот теперь больно.
Все ждали день Святого Валентина. Каждый студент загадочно улыбался, строя планы на этот праздник. И у Теодора тоже были планы, но все полетело в тартарары.
Гермиона спала, когда в окно постучала клювом сова. Девочки в спальне недовольно зашикали, и гриффиндорка поспешила открыть окна и забрать письмо. Птичка была отблагодарена совиным печеньем, а девочки продолжили недовольно бухтеть, ведь теперь в комнате стало прохладнее.