Гермиона убедилась, что письмо адресовано ей, и хотела прочитать его завтра, но знакомый почерк заставил девушку разорвать конверт как можно скорее – письмо было от родителей, которые в этом учебном году особо ее не баловали.
– Ох, господи, – вырвалось у девушки.
Время до утра показалось ей вечностью, но спальню девушка покинула с небольшой сумкой, в которой поместилось все необходимое. Гермиона была уверенна, что профессор Макгонагалл пойдет ей навстречу, поэтому точно знала, что сегодня в эту Башню больше не вернется. Но покидать замок, не сообщив Нотту, было грустно, и девушка быстро написала ему письмо, отправив сову. Она не знала, спит он или нет, но письмо он точно сразу заметит.
Минерва полностью поддержала решение девушки и оформила ей отпуск, пообещав, что все задания будет лично высылать Гермионе на домашний адрес.
– Только в кабинете Альбуса Дамблдора рабочий камин, мисс Грейнджер. Пройдемте.
Горгулья уже отпрыгнула в сторону, пропуская профессора и студентку, но крик заставил Гермиону обернуться. Нотт запыхался, но успел. Он не опоздал.
– Профессор Макгонагалл, – поприветствовал Теодор. – Я хотел попрощаться с мисс Грейнджер.
Пожилая женщина ласково посмотрела на растрепанного слизеринца и добродушно кивнула:
– Пароль вы слышали, мисс Грейнджер. Я буду ждать вас в кабинете.
Они остались вдвоем в утренней прохладе коридора.
– Я не хотела тебя разбудить, – неловко начала Гермиона.
– Я не спал, – врет Нотт.
– В семь утра?
– Да это неважно, – отмахивается Теодор. – Я был обязан тебя проводить. Когда ты вернешься?
– Я не знаю, папа не написал подробностей, а просто попросил срочно приехать.
– С твоими родителями все в порядке? – Обеспокоено спросил Нотт. Но Гермиона лишь грустно улыбнулась в ответ, не зная подробностей. Но Нотт уже знал, что все это не так, не правда. Он лично позаботился о ее родителях и понимал, что дело нечисто. – Гермиона, не спрашивай, но возьми это, – он протягивает ее обычную авторучку. – Не щелкай, – просит он, а затем добавляет, – без острой необходимости.
– Что это? – Она вертит в руках самую простую ручку.
– Береги ее, – он сжимает ее ладони в своих.
– Но что это? – поднимает она на парня недоумевающий взгляд.
– Считай, что это семейная реликвия, – пытается Теодор уйти от ответа.
– Тео, это самая магловская вещь на свете, – закатывая глаза, Гермиона указывает на его самый большой промах.
– И что? – не сдается Нотт.
– Я кое-что знаю о тех самых… двадцати восьми, кажется?
– Согласен, я идиот, – он крепче сжимает ее руки. – Но запомни, если ты почувствуешь опасность, тебе нужно лишь сказать “Элли” и щелкнуть колпачком.
– Порт-ключ?
– Именно.
– Где я окажусь?
– В безопасности.
– Но зачем мне это, я ведь отправляюсь домой? – она не понимала.
– Гермиона, милая, – он обхватывает ее лицо двумя ладонями. – Я очень хочу тебе все рассказать, но не знаю, с чего начать.
– Начни с начала, – предлагает гриффиндорка, но Теодор отрицательно качает головой:
– Поверь, я бы очень хотел, чтобы ты и дальше оставалась в неведении, но… Просто запомни – Элли и щелчок, – он бегло целует ее. – Обещаю, как только ты вернешься, я все тебе расскажу, если ты еще захочешь меня знать.
– Что за вздор?
– Ты меня возненавидишь, – его слова пропитаны болью.
– Даю слово, что я… – но слизеринец вновь ее перебивает:
– Не давай обещания, если не сможешь их выполнить.
Она смотрит на него и часто моргает, пытаясь нащупать то, что скрыто между строк. Не видит ничего, кроме его пронзительно синих глаз, которые жадно вбирают ее образ.
– Элли –как героиня из сказки? –Спрашивает Гермиона.
– Да, – соглашается Нотт.
– Девочка, которая хотела помочь друзьям?
– А в итоге спасла целый мир.
– Значит, Элли – это девочка, которая всех спасла? – Гермиона пробует найти подтекст.
– Девочка, которая отчаянно пыталась вернуться.
Молчание. Холодное и неловкое.
– Гермиона, – он чуть крепче сжимает ее, – я так хотел бы стать для тебя всем, – выдыхает он ей на ухо, а потом резко отстраняет от себя на расстояние вытянутой руки, – или лучше мне не знать тебя, – и одними губами добавляет тихое “совсем”.
Он ушел, а она долго смотрела ему в след. Близилась буря, и Гермиона не понимала, где можно будет укрыться, ведь воды в ее тихой гавани стали мутными. Опомнившись, она побежала в кабинет директора, где уже через пару минут скрылась в зеленом пламени камина.
Минерва Макгонагалл будет чинно вышагивать по дороге в свой кабинет, но замрет, заметив одинокую фигуру слизеринца. Он весь был соткан из боли и печали. Одну руку он положил на холодную стену и уткнулся в нее головой, вторая же рука была зажата в кулак и била по холодному камню. Минерва хотела было подойти к юноше, но остановилась. Словно ничего не было, она продолжила свой путь дальше, но пару изумрудов упало в копилку Слизерина, когда женщина взмахнула рукой.
Почему? Потому что так было правильно.
А Блейз Забини был разбужен Ноттом, когда тот яростно что-то искал в недрах своего чемодана. Теодор поспешно выбежал, на ходу натягивая мантию, поэтому сейчас Блейз без зазрения совести рылся в бумагах, что Нотт неосмотрительно оставил на полу.
Глаза мулата округлялись все больше и больше:
– Ритуал крови… Волшебная связь… Какие-то руны… Смерть… – Он проглядывал лист за листом, но никак не мог сложить два и два. Но на самом последнем листе было изображение зеркала, и Забини его уже видел – у Грейнджер. – Да что тут вообще происходит?
Пазл сложился.
========== Глава 17 ==========
Его руки были везде, а его голос обволакивал ее полностью. Она садилась ему на колени, нежно целуя лицо, а он проводил кончиками пальцев по ее позвоночнику, посылая по телу электрические импульсы. Затем его пальцы плавно опускались на ягодицы, сжимая их сквозь тонкие пижамные шортики. Она стонала от удовольствия и сильнее прогибалась в пояснице, прижимаясь к нему, а он шептал ей на ухо нежности.
– Тео-о-о, – выдохнула Гермиона, когда его руки стали подниматься выше. Мгновение – и они уже дразнят грудь.
Девушка опускает руки к подолу майки, а затем снимает ее. С ужасом она падает на пол, прямо на спину, потому что милый Теодор сменяется на холодного Малфоя:
– Скучала по мне?
– Нет, – с ужасом шепчет она, не понимая этой трансформации. Она хочет отползти, и пятится назад, но Малфой тут же прижимает ее к холодному полу. Снова на полу. Снова в нескольких сантиметрах от кровати. – Пожалуйста, нет! – кричит Гермиона, а он смеется ей в ответ.
Его властные губы везде – на шее, ключицах, плечах. Его дерзкие пальцы больно сжимают грудь. На ее бедрах остались синяки от его ладоней, но ему этого мало. Она чувствует, как его член трется об ее промежность, обещая боль.
– Пожалуйста! – Она плачет, умоляет, но он лишь кусает ее кожу, попутно снимая с себя брюки. Она вопит, срывая глотку, когда он толкнулся в ней.
– А-а-а-а, – кричит Гермиона, резко садясь на кровати. – Это просто кошмар, – она откидывается обратно на подушку, убирая со лба прилипшую прядь. – Снова.
Пятый день подряд. Ее мучают кошмары пятый день подряд. Если бы она могла, то наложила бы чары на комнату, чтобы не пугать родителей, но ей еще было нельзя пользоваться магией в магловском Лондоне.
Девушка нахмурила брови, ведь родители снова не пришли, это было странно. Ее мама всегда отличалась чуткостью, и если Гермиона даже просто ворочалась, то миссис Грейнджер тут же приходила к дочери – иногда она приносила теплый чай, а иногда просто садилась в изголовье кровати и перебирала волосы дочери, тогда Гермиона верила, что мама забирает плохие мысли, поэтому засыпала спокойно.
Практически неделю она орала в своей комнате, но никто так и не пришел к ней. Даже утром за завтраком никто не акцентировал на этом внимание, словно ничего не было. Она хотела сбежать от всего этого обратно в Хогвартс, где мадам Помфри дала бы ей что-то, чтобы это прекратилось, но отец не разрешал.