– Вот сейчас не понял, – Рон полез в карман за палочкой.
– Вот сейчас вообще не удивлен, – усмехнулся Малфой. – Окей, я и Нотт входим в этот список. То есть нас двое, – Драко показывает два пальца. – А в списке-то еще двадцать шесть семейств, прикинь!
– Пиздец, – выпалил Рон. Он не знает, что конкретно пошло не так, но понял, что дела были слишком плохи.
– Ты правда думаешь, что нам лучше не вмешиваться сейчас? – уточнил Поттер у мулата.
– Уверен. Вы не войдете в кабинет в таком состоянии, – Забини уперся одной рукой о косяк, а во второй сжимал волшебную палочку.
Малфой потоптался на месте, а потом, бросив что-то наподобие “да как же я заебался”, скрылся за поворотом. Не долго думая, Поттер понесся следом, надеясь по пути что-то выудить у слизеринца. А Рон так и остался стоять, выпучив глаза, пытаясь переварить услышанное.
– И что нам делать? – Рон в непонятках стоял и смотрел на Блейза.
– Идти за нашими друзьями, чтобы они не устроили дуэль, к примеру, – Блейз развернулся и быстрым шагом пошел за Драко.
– Меня подожди! – Завопил Рон, словно боялся самостоятельно не найти Поттера.
А тем временем Гермиона промокала глаза платочком, что ей предложил Нотт. Для начала, она не ожидала от него столь решительного шага. Будем честны – она и от себя не ожидала, что когда-то именно этим все и закончится. А во-вторых, он сделал это в кабинете Трансфигурации – ее любимого школьного предмета. Два ноль в его пользу, но Гермиона все равно так и не дала свое согласие или отказ.
А индианки с Лавандой продолжали на нее пялиться, мешая думать. Но Нотт снова пришел на помощь, решительно разрубив узел.
– Гермиона, – он сжал ее тонкие пальчики в своих руках. – Помнишь, ты мне рассказала кое о чем? – она неуверенно кивнула. – Помнишь, что я тебе сказал в первый раз? – она кивнула, а щеки стали стремительно гореть от румянца. – Так вот, Гермиона, милая, я предлагаю тебе более прочную и сильную связь, – он видит, что она поняла. – И я никогда в жизни не воспол… – не договорил, потому что она уже притянула его к себе, целуя.
Класс постепенно стал наполняться студентами, которые не понимали, что происходит и почему четыре гриффиндорки обнимают слизеринца, плача.
Прозвенел звонок, а это значило, что профессор Макгонагалл в любой момент могла прийти, поэтому Нотт, улыбнувшись, пошел на свое место в конце класса.
– Я с тобой, – она поднялась следом, прижав к груди пергаменты и учебник.
– Гермиона, – он мягко ее остановил, – твое законное место в первых рядах.
– Нет, – не согласилась девушка. – Мое место рядом с тобой. – она решительно тряхнула головой. – Четвертый или пятый ряд? – она замерла.
– Седьмой.
– Далеко, – выдохнула Гермиона, – но тебе повезло, что у меня хорошее зрение, – улыбнулась она ему.
– Да ты вся хорошенькая, – подмигнул ей Нотт.
Гермиона напряглась, когда уселась и поняла, что находится исключительно среди слизеринцев. Дыхание сбилось, и она непроизвольно вцепилась в край парты.
– Все хорошо, – он накрыл ее руку своей ладонью. – Теперь все будет хорошо, – он чувствовал, что она поверила. Ее мышцы расслабились.
Все вокруг шептались и кидали взгляды на нее, но она выдержала все с гордо расправленными плечами, а Нотт все время ее держал. Она еще не знала, чем он готов пожертвовать ради нее, а он хотел ее подготовить. Он знал, что сможет сделать так, что она добровольно с ним сбежит подальше от всего этого.
– Гермиона? – Блейз плюхнулся рядом. – Ты, по-моему, перепутала, – он нервно улыбнулся, не зная, как теперь вести себя с ними.
Гермионе хотелось бы ударить Забини, сделать ему также больно, как он поступил с ней, но она помнила, с каким отчаянием он сказал, что не сможет остановиться, потому что Малфой его опоил. Она неуверенно, практически застенчиво, улыбнулась Забини, показывая, что понимает. Почти.
Нотт же воспринял ее молчание на свой счет и поспешил заверить друга, что именно сейчас Гермиона находится на своем месте:
– Она со мной.
Если Макгонагалл и была удивлена тем, что ее любимая и лучшая ученица школы оказалась среди слизеринцев, то виду не подала. Повысив голос, призывая к тишине, она начала урок, помечая что-то в своем блокноте.
– Мистер Забини, а где мистер Малфой? – вдруг спросила преподаватель.
– Ему плохо, профессор.
– Но я утром его видела.
– Эм-м-м… Ему недавно стало плохо, профессор.
– Мистер Забини, говорите правду, – просит Макгонагалл.
– Это правда, профессор, – Блейз прижал руки к груди.
Макгонагалл поджала губы, но окончила допрос. Окинув класс более внимательным взглядом, она заметила пропажу еще двух учеников.
– Мисс Грейнджер, – обратилась она к Гермионе. – А где ваши друзья?
– Им тоже плохо, профессор, – вместо Гермионы ответил Блейз.
– Спасибо, мисс Грейнджер, – сухо поблагодарила Минерва Блейза. – Мистер Забини, вы знаете, что случилось с мистером Поттером и Уизли?
– Они в туалете, профессор, – Блейз старался не заржать от абсурдности ситуации.
– И что они там делают?
По классу прошелся гулкий ропот, а Блейз был готов упасть грудью на парту и начать смеяться, но все же он смог выдавить из себя ответ:
– Их тошнит, мэм.
Если Блейз еще держался, то Нотту стало плохо, когда до него все дошло. Он кивнул Забини, давая понять, что все понял. Теодор попробовал замаскировать смех приступом кашля, но Макгонагалл, казалось, закусила удила:
– Мистер Нотт, если вам так плохо, то выйдите в туалет и приведите себя в порядок, – просит декан Гриффиндора. – А заодно приведите сюда мистера Малфоя, Поттера и Уизли, иначе я отмечу это, как прогул, и назначу им отработку.
– Хорошо, профессор, – Нотт напоследок сжал руку Гермионы и поспешил выйти.
– Вернемся к уроку, – и профессор продолжила лекцию.
Спустя минут десять – двенадцать в класс вошли четыре ученика. Помятые, грустные на фоне Малфоя, который все же пару раз съездил Нотту по носу. Возможно, он даже сломал его, но Нотт при помощи магии привел себя в порядок. Он ничего не ответил Драко, сильнее его выбешивая.
Гарри с Роном переглянутся друг с другом, когда не заметят свою подругу на первом ряду, но им и в голову не придет посмотреть в конец класса, где обычно кучковались слизеринцы.
А вот Малфой воспринял ситуацию более остро.
– Нам что теперь, нужно сидеть вместе? – шепотом спросил он у Забини, кивая в сторону Грейнджер.
– Рядом, – также шепотом поправил мулат.
– Я не могу, Блейз, – Драко стукнулся лбом о парту.
– Драко, это не сложнее, чем трахаться с ней, – Забини нагнулся и сказал это на ухо другу.
– Блейз, почему мне так плохо? – Малфой оторвал лицо от холодной поверхности и взглянул во всегда все понимающие глаза друга. Но в этот раз там не было ответа. На него смотрела такая же боль.
Для них изменилось все. Для них всех и для каждого в отдельности. Гарри не смог смириться с ее выбором, поэтому избегал подругу, боясь испортить так хорошо начавшуюся дружбу. Рон принципиально ее не видел, не слышал, не говорил о ней, и тем более, с ней. Но ударом для Гермионы было то, что Джинни тоже от нее отдалилась. Она несколько раз хотела заговорить с подругой, но Уизли-младшая сбегала так же позорно, как и ее братец. Гермиона не видела настоящую причину – зависть – поэтому списывала все на то, что подруга не может разорваться между мальчиками и ею. Как-нибудь потом Теодор обратит внимание на то, что Джинни слишком странная и попросит Гермиону быть поаккуртанее с ней, но гриффиндорка пропустит это мимо ушей, ведь это же ее лучшая подруга. Будет слишком поздно, когда истинный смысл слов Нотта дойдет до девушки.
Студенты восприняли эту новость весьма неплохо. Половина их поздравляла и улыбалась, другая половина вообще не верила, поскольку ни Теодор, ни Гермиона это никак не коментировали, лишь гриффиндорка теснее прижималась к Нотту, словно он мог защитить ее от всех этих хищных взглядов и нелепых вопросов. Она так и не надела кольцо на палец, заявив, что “оно слишком” – слишком дорогое, слишком красивое, слишком древнее, и Нотт пообещал купить ей другой подарок на помолвку.