– Видишь цель – не видишь препятствий?
– Что-то вроде, – согласился он, немного поморщившись. Это было древнее кельтское заклинание, которое забрало практически все силы.
– А оно… не опасно? Ну там связь и все дела?
– Не думаю, что огонь может разрушить эту связь, – ответил Нотт. – Магический огонь может переплавить артефакты, но не думаю, что со связью так легко разобраться.
– Но мы ведь сможем ее разрубить, да? – она по-оленьи взглянула в его глаза.
– Мы попробуем, – уклончиво ответил он. – Но если ничего не выйдет, сделаем новую, более мощную связь.
– Какую?
– Венчание, – просто ответил он. – Ты никому ничего не будешь должна, только лишь слушаться меня. А я не монстр, чтобы тебя контролировать.
– Тео… – Она не знала, что на это сказать. Перед ней был лучший человек на свете, хоть он был и со Слизерина. Уму непостижимо, как быстро поменялась ее жизнь.
– Ты позволишь? – он держал в руках медальон. Гериона сразу обратила внимание, что все руны, что были на раме зеркала, отпечатались и тут.
– Конечно, – она собрала волосы, чтобы ему было удобнее.
– Достойно будущей миссис Нотт, – довольно хмыкнул Теодор.
– Достойно Нотта, – провела она пальцем по драгоценной россыпи камней. Их губы снова сплелись.
А в соседней комнате Драко ходил из угла в угол, проклиная парочку. Он уже в третий раз слышал ее блядские стоны. Его блядские стоны. Черт возьми, он даже успел подрочить. Он злился на нее, злился на себя, но больше всех злился на Нотта. Драко был уверен, что он специально не наложил чары на комнату, позволяя Драко сполна насладиться всеми оттенками ее шлюшьих стонов. Единственное, что Малфой не понимал, так это того, почему он сам не наложил чары на собственную комнату.
Такой ад продолжался для Драко Малфоя еще два дня, точнее – две ночи. Две чертовски длинных ночи. Обе стороны не накладывали чары, а Грейнджер, как казалось обезумевшему без сна Малфою, стонала все громче и громче.
Маленькая дрянь, которая успешно его избегала днем, терялась среди гриффиндорцев, а по ночам надежно придавленная мускулистым телом Нотта.
– Сука, – прошипел Драко сквозь зубы.
– Что? – не понял Блейз.
– Все нормально, – процедил Малфой.
– Мистер Забини и мистер Малфой, у вас какие-то вопросы ко мне? – спросила Макгонагалл, поправляя свои очки.
– Никаких, мэм, – за двоих ответил Блейз.
– Тогда оставьте все ваши разговоры на потом, – и профессор продолжила лекцию.
Малфой надеялся, что Грейнджер обернется – она всегда так делала, если кто-то отвлекал преподавателя. Оборачивалась и буквально прожигала нарушителя своим взглядом.
Не обернулась, а лишь ближе склонилась к Нотту, когда он ей что-то рассказывал.
– Сука, – вновь повторил Драко.
– Успокойся, – Блейз проследил за его взглядом. – Сюда смотрит Панси и Астория, успокойся, ты палишься, – предупредил он.
– Блядская жизнь, – выдохнул Малфой и уткнулся взглядом в парту.
Оставшиеся двадцать минут урока прошли в тишине. В такой острой тишине, что ей можно было вскрыть вены.
Шла очередная тренировка по квиддичу, которую Малфой пропустил. Проигнорил. Забил хер. Он вальяжно развалился на подоконнике в мужском туалете, наблюдая сквозь тонкое стекло за тренировкой.
Мысли упорно возвращались к Грейнджер. Чем сильнее он старался о ней не думать, тем ярче становился ее образ в его сознании. Он и представить себе не мог, что это зайдет так далеко. Все это время он успешно от нее абстрагировался, игнорировал, периодически разрешая себе взорваться и раскритиковать ее. Он жил ее яростью, ее ненавистью и обидой.
Он даже переспал с ней, чтобы убедить себя, что она самая обычная ведьма. Чопорная, холодная и такая ненавистная. Но что-то пошло не так. С каждым днем она все надежнее и надежнее оседала в его легких, каждый его вдох был полон ею.
Ее стало чертовски мало. Она отравила его, пропитала насквозь своей грязной сущностью. Каждый гребаный вздох отдавался острой болью где-то в грудине. Руки чуть ли не дрожали от желания прикоснуться к ней, когда она просто находилась с ним в одном помещении. Она не отпускала его днем, но и ночью не давала покоя, являясь ему во снах изо дня в день.
И он обезумел. Сошел с ума. Буквально слетел с катушек. Он клялся себе, что никогда не станет таким, каким хотел видеть его отец. Но стал. Стал насильником. Стал манипулятором. Стал мразью в ее глазах. Монстром. Красивый снаружи, гнилой внутри.
У него есть семья, за которую он всегда держался, за которую всегда мог спрятаться. Но он не хотел этого. Ему не нужна их помощь. Они никак не смогут ему помочь.
У него были друзья – Блейз и Теодор. Самое обидное в этой фразе – были. У него были друзья, а он так бездарно прохерил эту дружбу. Даже если бы они хотели ему помочь в его маленькой и деликатной проблеме по имени Гермиона Грейнджер, то не смогли бы чисто физически.
Жизнь – забавная шутка. Шутка ли? Он выдохнул колечко дыма, запрокинув голову к потолку.
– Три ебанутых слизеринца, – очередное колечко дыма покинуло его глотку, забирая с собой часть боли.
– Что, Малфой, сам с собой беседуешь? – спросил Тео, заходя в кабинку рядом.
– Что? – вздрогнул Драко, которого так беспардонно выбили из своих мыслей.
– Я говорю, что ты жалок, Драко.
– Выйди и повтори мне это в лицо, – рычит Малфой, тут же туша сигаретный окурок.
– Я говорю, – раздается звук смыва, а после Нотт появляется в поле зрения друга, – что ты жалок, – он закрыл дверцу кабины и спиной на нее навалился, скрестив руки на груди.
– Да неужели? – брови Драко взметнулись вверх.
– Ну это ведь ты проиграл по всем фронтам, – Нотт улыбнулся, показывая белоснежные зубы.
– Я не проигрываю.
– А что ты делаешь?
– Даю тебе фору, – снисходительно поясняет Драко.
– Ты обосрался с заданием от Темного лорда.
– У меня все под контролем, – возразил Драко.
– Он мне сам это сказал, Малфой. Ты бесполезная пешка на доске.
– Тогда у меня есть все шансы стать королем.
– Самонадеянно, – кивает Теодор.
– Зато мой отец не сидит в Азкабане, – пытается Драко вернуть превосходство.
– Мой тоже скоро сбежит, – в тон отвечает Нотт.
– Ты… Ты выполнил свое? – не верит Драко.
– Не совсем, – признается Теодор. – Но на Рождество, я заключил новую сделку.
– Нов… новую? – Драко отказывается в это верить. Подумать только, Нотт смог выбрать себе другое задание. – Что за задание?
– Грейнджер, – пожал плечами Нотт.
– Ты должен убить ее? – предполагает Малфой. Это бы действительно многое объяснило.
– Нет, – улыбнулся Нотт. – Ее жизнь – цена свободы. Она ключ ко всему.
Малфой словно громом поражен. Даже не моргает. Даже боится дышать, словно это может сбить его с хода мысли.
– Это все… все это ради задания?
– Ради семьи, Малфой, – осаждает его Теодор.
Смерив одногруппника холодным взглядом, Нотт повернулся спиной и пошел на выход.
– Сука! – завопил Драко, доставая палочку и кидая заклинание, но Теодор был готов к этому, поэтому взмахом руки отбил заклинание.
– В спину, Малфой? – он развернулся и достал палочку. – Так по-слизерински.
– Столько баб вокруг, а ты выбрал ее! – Красный луч полетел в Теодора, но был поглощен защитным барьером. – Почему?!
– Потому что она подружка Поттера, может быть?
– Не верю! – еще один луч летит в Теодора, но также безуспешно.
– Дай-ка подумать, – Тео почесал подбородок. – А точно, я ее выбрал, потому что она тебе нравится, – Нотт усилил свой барьер.
– Я трахнул ее только на этом курсе, так что не пизди мне тут, – череда красных и синих лучей летят в Нотта.
– А я не говорил, что я ее выбрал тогда, когда ты переспал с ней, – улыбнулся Нотт. – До сих пор помню, как ты пришел, словно пьяный, после бала на четвертом курсе, без пиджака и с губной помадой.
– Замолчи, – требует Драко. – Я и был пьян.
– Но не огневиски, – хмыкает Теодор. – Ну так что, Драко, твоя хваленая защита дала трещину? Ты прогнулся?