Он замер в ожидании ответа, а она все медлила и медлила, сводя его с ума.
– Не отвечай, – вдруг просит Нотт. – Я слишком многое прошу от тебя, – когда-то Астория ответила на его просьбу отказом, поэтому он не ждал от гриффиндорки положительного ответа.
– Ты прав, Тео, – выпалила она так быстро, словно могла передумать.
– Прости, что?
– Мы дети, и вся эта война вокруг нас, – она повела плечами, – слишком многое от нас требует. – Гарри хочет после этого курса не возвращаться в Хогвартс, а искать крестражи.
– Ты хочешь… хочешь, чтобы мы сбежали с ним? – она дала ему не тот ответ, который он хотел.
– Нет, Тео, – улыбнулась Гермиона. – Я предлагаю разделиться. Он с Роном будет искать где-то в Годриковой Впадине, а мы с тобой могли бы помочь ему и поискать где-нибудь, скажем, в Албании?
Он облизнул пересохшие губы:
– Ты действительно сделаешь это ради меня?
– Не раздумывая, – она и вправду не думала над ответом. Ведь это было так естественно.
– Это опасно, – он сам не понимает, зачем ее отговаривает.
– Я собираюсь за тебя замуж, так что считай, это романтическая поездка.
– Романтическая? – хмыкнул Нотт.
– Просто увези меня отсюда, – просит она, обнимая свои плечи.
Он тут же подходит к ней, обнимая и кутая в свой пиджак.
– Я увезу тебя в самое безопасное место и брошу все к твоим ногам, – обещает он.
– Где оно? Где безопасное место? – пессимистично спрашивает гриффиндорка.
– Оно тут, Гермиона, – он обнимает ее крепче, – рядом с тобой.
– Я запомню, – улыбнулась она. На душе стало легко, словно камень, который тащил ее под воду, неожиданно пропал.
– Запомни.
Что-то заставляет Гермиону развернуться в его руках и внимательно всмотреться в молодого человека.
– Все хорошо? – она провела рукой по его волосам.
– Вполне.
– Я вижу, тебя что-то тревожит.
Десять баллов Гриффиндору за наблюдательность.
Он разжал объятия и вернулся снова к перилам, вглядываясь в горизонт. Гермиона хотела к нему подойти и обнять, прямо как он, когда она грустила. Вся его поза была напряженной, словно внутри парня была самая настоящая битва.
– А если бы всего этого не было? – он поудобнее устроился на перилах Астрономической башни. Встретив ее непонимающий взгляд, он пояснил, – в стенах замках не было бы вечной вражды между нашими факультетами, за стенами замка не шла бы очередная магическая война. Я бы не был чертовым аристократом, а ты бы не зависела от окружающего мнения, – Гермиона хотела перебить его, но он жестом показал, что еще не договорил. – Не было бы кровавой связи, этого проклятого медальона, – он устало выдохнул. – Был бы только я и он. Кого из слизеринцев ты бы выбрала?
Тишина. Оглушающая тишина. Даже ветер перестал завывать. Молчание затягивалось, и он все прекрасно понимал. Также, как и она.
– Получается, у вас уже не просто связь через медальон, – подытожил Нотт. – Ты привыкла к нему.
– Нет, Тео!
– Все нормально, Гермиона, я понимаю, – сглотнул он некую горечь, что собиралась в горле. – Это нормально, – повторил он. – Такое бывает, что между насильником и жертвой возникает связь.
– Нет, нет, нет! – кричит девушка. – Замолчи! Я не хочу этого слушать! – слова Нотта попадали в самое сердце.
– Тогда кого бы ты выбрала? – синие глаза обжигали своим холодом.
– Я бы хотела, чтобы этого не было.
– Но оно есть, Гермиона!
– Я знаю, – кричит она.
Что-то в Теодоре очень пугает Гермиону, но она никак не может понять, что именно.
– Тебе чего-то со мной не хватало? – он снова спрыгивает с ограждения.
– Все было прекрасно, – тут же отвечает гриффиндорка.
– Было? – уточняет Нотт.
– Все прекрасно, Тео, – поспешно отвечает девушка.
– И все же Малфой лучше, да? – злость, обида и ревность сквозят в его голосе.
– Тео, пойдем в спальни? Мне кажется, ты слишком много выпил, – пытается Гермиона возвать к благоразумию парня, чтобы тот не наделал глупостей.
– Я понял, – улыбнулся Нотт безумной улыбкой. – Просто ты, как и она, тоже выбрала Малфоя.
– Тео, я выбираю тебя. И всегда буду выбирать тебя. Я вообще не буду выбирать, потому что для меня есть только ты, понимаешь? – она делает робкий шаг в его сторону, но он так посмотрел на нее, что она замерла на полпути.
– Понимаю, – он, словно кошка, идет к ней.
Тревожный звоночек раздается в голове Гермионы, но она снова игнорирует свои инстинкты. Пиджак соскальзывает с ее плеч и летит на пол. В следующую секунду Нотт толкает Гермиону, и она падает коленями на пиджак, выставив вперед руки.
– Что ты делаешь? – шокировано спрашивает она, а в следующее мгновение она слышит, как рвется ткань. – Не нужно! – она пытается встать на ноги и ловит его руки, что рвут ее колготки. – Ты же не такой, Тео! – она чуть не плачет.
– Я не Малфой, да?
– Ты… ты ничем не будешь отличаться от него, если сделаешь это со мной.
Очередной взгляд на часы – четыре минуты. Он не успеет.
– Кошечка, посмотри на меня, – просит Нотт.
Гермиона разворачивает свое заплаканное лицо к нему.
– Почему вы с Блейзом называете меня кошечкой? – Гермионе было так страшно, что язык, казалось, жил собственной жизнью.
– Потому что ты когтями забираешь себе все то, что по праву принадлежит тебе, – он нежно отвел прядь волос ей за ухо.
– Ненавижу тебя, – бросает Гермиона, которая все еще не пришла в себя.
– Ненавидь, – разрешает Нотт. – Так будет легче. – А она всхлипнула в ответ. – Грейнджер, слушай меня сейчас внимательно и запоминай, – он снова смотрит на часы, будто опаздывает. – Слушайся Забини, держись Забини. В любой непонятной ситуации не доверяй Малфоям.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Если у тебя будут какие-то вопросы, на которые я не дал тебя ответа, то Хогвартс знает ответ, поняла?
– Нет, – честно ответила девушка.
Минута.
Мимолетный поцелуй в губы. Соленый. Желанный. И острая боль не шее, когда Нотт дернул цепочку.
– Я освобождаю тебя, Грейнджер, – с этими словами он разжал руку, и медальон полетел вниз.
Словно в замедленной съемке Гермиона наблюдала за этим – как ее жизнь, ее судьба разлетелась на сотни тысяч осколков, разбиваясь о серый бетон.
– Что ты наделал? – закричала она. Гермиона перевела взгляд на слизеринца, который уже стоял на перилах. – Тео? – стало страшно. Не за себя. За него. – Вернись ко мне, – просит она.
– Я всегда возвращаюсь, малышка, – до них доносился звон часов, которые отбивали полночь.
У Гермионы кружилась голова и ее немного подташнивало, что делало происходящее нереальным, до боли в мышцах неестественным. Она протянула ему руку, и к ее облегчению, Нотт тоже протянул ей руку. Еще бы чуть-чуть и их кончики пальцев бы соединились. Но Теодор посмотрел на нее в последний раз, запоминая, какая она красивая, и резко убрал руку. Из ее горла вырвался нечеловеческий крик, когда он медленно, словно в магловском кино, полетел вниз, в темноту, в бездну. Эта же бездна поглотила и ее, заставляя сердечный ритм замедлиться.
На восьмом этаже Драко Малфой стоял над бесчувственным телом Дафны Гринграсс. Девушка лежала в луже крови и осколках, а в руках у слизеринца была уже разбитая бутылка огневиски.
– Дафна, – он тряс одногруппницу за плечо, но та не подавала признаков жизни. – Дааааф, – паниковал парень.
У него был неплохой вечер. В Выручай-комнате он напился вдрызг, размышляя над тем, как Нотт до конца дня может поменять ситуацию, что сложилась между ними и Грейнджер. Но так ничего и не смог придумать. А еще он ничего не мог сделать с заданием от Темного Лорда. Он просто не знал, как подобраться к старику, если только не кинуть Аваду ему в спину.
На шатающихся ногах, поскольку Драко уместил в себе практически две бутылки огневиски, он направился в Башню старост, но на выходе из Выручай-комнаты, наткнулся на Дафну. И эта слизеринская сука стала его шантажировать, утверждая, что знает о нем и Грейнджер. Она грозилась это рассказать всем, включая его родителей, на правах оскорбленной невесты, и Малфою не пришло ничего лучше, как долбануть ее по затылку.