Утром все были удивлены, когда увидели Гермиону Грейнджер на завтраке. Но она делала вид, словно не замечает ничего странного. Все было терпимо. На пятом курсе было хуже – тогда на их троицу смотрели, как на прокаженных. А сейчас было просто неуютно.
Только Паркинсон бросала на нее сочувствующие взгляды. Именно их Гермиона и не могла понять. А Панси просто приглядывалась к Гермионе, а точнее к ее фигуре и поведению, но не нашла подтверждение своим мыслям. Но это для Паркинсон было уже неважно – невеста Драко была мертва по счастливой случайности. А это значило лишь одно – у Панси есть год на то, чтобы вернуть Драко. Остальные “проблемы” ее не волновали.
В целом Гермиона была довольно тем, как текли ее дни. На нее скоро все перестали пялиться, что не могло не радовать гриффиндорку. Гарри относился к ней также – не жалел, не сюсюкал – словно ничего и не было. И Гермиона была ему безмерно благодарна.
Рон тоже проявил тактичность, на удивление. Даже чуткость. Но Гермиона все равно относилась к нему с настороженностью.
Только с Блейзом у нее не ладилось – она хотела с ним поговорить, но он всячески ее избегал. Оба чувствовали себя виноватыми по отношению к Тео, и теперь то, что связывало их, утаскивало на самое дно, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке, когда они оказывались в одном помещении. Школа – одно помещение.
Но беда пришла откуда не ждали. Джинни стала с ней слишком резкой, говорила какие-то двусмысленности, заставляя Гермиону нервничать, строя догадки. А сегодня Джинни и вовсе переплюнула себя, подсев к ним четвертой, когда они занимались в библиотеке.
– Тебе надо с чем-то помочь? – улыбнулась Гермиона.
Джинни лишь презрительно на нее посмотрела, и Гермиона съежилась под ее взглядом.
– Что-то не так? – поинтересовался Рональд.
– Просто Гермиона считает себя пупом земли, вокруг которой все вертятся, – фыркнула Джинни, перекинув волосы на другое плечо.
– Я не считаю себя пупом земли, – Грейнджер сказала это мягко, стараясь погасить зарождающийся конфликт.
Но Джинни было не остановить.
– Настолько привыкла быть в центре внимания, что сразу всем предлагаешь помощь?
– Что на тебя нашло, Джинн? – уже Гарри попробовал остановить рыжеволосую.
– А то что я хочу просто поговорить, тебе даже в голову не пришло, да?
– Давай, Джинни, давай поговорим, – Гермиона тряхнула головой, чтобы убрать локон, что падал на середину лица. – О чем? – но Джинни молчала.– Пустые слова, да, Джинн? – победоносно улыбнулась Гермиона.
Но Джинни достала козырь из рукава, а точнее, из мантии.
– На! – она швырнула в Грейнджер выпуск пророка.
Гермиона пролистала газетенку, но не нашла ничего примечательного.
– И? – шатенка подняла глаза на подругу.
– Пятая страница, – подсказала Уизли.
Гермиона открыла на нужном развороте и трижды проскользила взглядом по странице, но не нашла ничего примечательного.
– Есть мысли? – Джинни аж светилась от предвкушения, когда она сможет уделать подругу.
– Это очень интересно, конечно, – согласилась Гермиона, – но меня как-то не волнует проблема миграции, ты уж извини, – она попыталась закрыть газетенку и отдать ее подруге, как взгляд зацепился за небольшую заметку в самом низу странички. Буквально маленький прямоугольник, который словно был втиснут в выпуск в последний момент.
– Ты нашла, – улыбнулась Джинни.
– Нотт-старший сбежал из своей камеры в Азкабане, – прочитала Гермиона. – И?
– Смотри, как удачно вышло.
– Как? – светлая голова Гермионы не понимала то, что пыталась донести до нее Уизли-младшая.
– День-в-день пропажи Теодора Нотт-старший подал прошение в министерство магии. И представь себе, но пропажа члена семьи считается весомым аргументом, чтобы смягчить меры содержания.
– Почему? – хором спросили Гарри и Гермиона.
– Потому что вдруг его похитили и потребуют выкуп, – нетерпеливо пояснила Джинни. – Но письмо так и не прислали, но зато отец Теодора пропал. Как и Тео, собственно, – подвела итог девушка.
– Я тебя не понимаю, – Грейнджер потерла переносицу.
– Тебя использовали, Гермиона, – Джинни смаковала каждое гадкое слово, что говорила. – Он использовал тебя, чтобы высвободить отца. В камере нашли письма от Теодора, в котором он сообщал о помолвке.
– И? – тихо-тихо спросила Гермиона.
– Нотту-старшему разрешили на один день покинуть Азкабан. Но свадьба у вас была бы не раньше, чем через год. Поэтому я думаю, он предпочел второй вариант.
– Ложь, – шипит Гермиона.
– Вечно невеста, никогда не жена, – хмыкнула Джинни. Они были лучшими подругами, поэтому Уизли точно знала, что слова попадают в цель. Просто Гермиона не показывала слабость при друзьях.
– Ложь, – упорно повторила Грейнджер.
– Но факты говорят об обратном, – пожала плечами Уизли. – Не удивлюсь, если они вдвоем где-то смеются над тобой.
– Замолчи, – просит Гермиона.
– Кому ты теперь нужна будешь… такой… потасканной?
– Уходи! – повелительно говорит Гарри. Джинни переводит на него взгляд, будто только что заметила, что они не вдвоем с Гермионой тут. – Уходи, а то я не сдержусь, – и кивнув, словно оценивая ситуацию, Джинни посчитала нанесенный урон достаточным, и ушла, точно зная, что скоро семена взойдут. – Рон, иди и поговори с сестрой, она перегнула палку, – обратился он к другу, – и Рон выбежал следом.
– Ну как? – спросила Джинни у брата.
– Все по плану, – довольно улыбнулся Рон.
– А что Гарри подумал? – по старой привычке Джинни все еще беспокоилась о мнении Поттера.
– Что у тебя эти дни, – скривился Рон.
– Тогда готовься ко второй части, – посоветовала Джинни, и они разошлись в разные стороны.
Гарри же безуспешно пытался убедить Гермиону, что это все глупости. Гермиона уже тысячу раз согласилась с этим, но Гарри и на тысяча первый ей не поверил.
С каждым днем Гермиона все больше и больше верила в правдивость слов Джинни, и от этого становилось тяжелее и тяжелее подниматься по утрам с кровати. В ушах разносилось такое привычное “все, ради семьи” – и это ее медленно убивало внутри.
Количество таблеток с двух увеличилось до четырех. И тут она поняла, что они с Тео очень похожи – они слабые.
На этих выходных студентам разрешили сходить в Хогсмид, но учителя самолично их сопровождали.
Драко и Забини устроились в Трех метлах у окна и наблюдали за суматохой, которая разворачивалась по ту сторону. Можно было и дальше молчать, так ведь было проще, но Забини не удержался:
– А где Грейнджер? – поинтересовался мулат.
– Решила остаться, – процедил Малфой сквозь зубы.
– Ну это я понял, – кивнул Блейз на противоположную сторону, где сидели Поттер и Уизли. – Но почему ты такой грустный? Нотта же нет, путь свободен, или я не прав? – Блейз сделал глоток крепкого кофе, не рискуя при учителях пить что-то покрепче.
– Не прав, – так же уныло ответил Малфой.
– Да брось, Драко, – взмолился Забини. – Мне из тебя что, каждое слово вытягивать?
– У нее сегодня свидание, – недовольно буркнул блондин, а Забини рассмеялся. – И что в этом смешного?
– Поэтому ты такой грустный? – сквозь смех уточнил мулат.
– Блять, даже когда нет Нотта, она выбирает кого угодно, но не меня!
Блейз снова рассмеялся. Но что-то неприятно скрутило желудок, хоть он не понимал, что в этом такого.
– Ну она живет дальше, – Блейз стал отбивать кончиками пальцев что-то по поверхности стола, пытаясь уловить то, что от него ускользало. – Тебе бы тоже стоило.
– Ты только подумай, утром спустилась такая в гостиную и попросила не беспокоить их, – Драко прорвало. – Не беспокоить, – чуть ли не по слогам прокричал парень. – Узнаю, кто он, точно убью, – обещает слизеринец под смешки Забини. – Странная она последнее время, – вдруг выпалил он.
– В каком смысле?