– Убери от меня свои руки, – просит Гермиона.
– Какие мы нежные, – протянула Джинни, но руки все же убрала. Гермиона последнее время ее пугала своей неестественностью. – Мне нужна твоя помощь.
– И?
– Вы с Ноттом делали за меня доклад, но Снегг мне его вернул и попросил раскрыть вот эти два пункта, – она достала бумаги и ткнула куда-то пальцем.
– А я тут причем? – поинтересовалась Грейнджер.
– Ну вы же плохо раскрыли эти пункты, так что логично, что ты…
– Даа, – протянула Гермиона, – я смотрю, логика вообще обошла род Уизли стороной.
– Прости, что? – тряхнула волосами Джинни.
– Прощаю, конечно, – улыбнулась Гермиона, – но не буду тут что-либо дописывать, Джин. Мы проделали за тебя всю работу, а ты не можешь и несколько страниц дописать?
– Ну ты же это уже читала, тебе легче будет.
– Так в этом вся проблема? – уточнила Гермиона.
– Ну да, – улыбнулась в ответ Уизли.
– Инсендио, – и лист вспыхнул в руках Джинни.
– Что же ты наделала? – закричала Уизли, но работу было не спасти.
– Прочитай и сделай сразу идеальную работу, – улыбнулась ей Гермиона. – Хорошего вечера, – она попыталась пройти, но Уизли перегородила ей дорогу.
– Что ты себе позволяешь? – недовольно шипит Уизли.
– Прививаю тебе тягу к знаниям, Джин.
– Слишком гордая, чтобы помочь?
– Слишком гордая, чтобы попросить?
Они стояли друг напротив друга и метали искры глазами, чуть ли не прожигая насквозь.
– Что, принцессой себе возомнила?
– Угу, – подтвердила Гермиона. – С Гриффиндора. Вы же именно так меня называли за спиной, разве нет?
– Да, – подтвердила Уизли. – Только ты не гриффиндорская принцесса, а слизеринская потаскуха.
Гермиона дала подруге пощечину, чтобы та остановилась.
– Погорячилась, – потерла Джинни щеку. – Сразу видно, маггла. Руки распускаешь.
– Я дала тебе шанс уйти отсюда на своих двоих, Джин. По старой дружбе.
– Ой, спасибо.
– Поверь, примени магию, от тебя бы и мокрого места не осталось, – с этими словами Гермиона продолжила свой путь.
– Отомщу, – пообещала Джинни.
А Гермиона уже дошла до Филча, и вдвоем они направились в подземелья. Это было странно, но Филч даже не перечил ей, будто тоже опасался. Слизеринцы были в шоке, когда стена отъехала в сторону, а там показались Грейнджер и Филч. Только Паркинсон решилась возмутиться, за что тактично была доведена до слез Гермионой.
Но Гермионе было глубоко плевать, смотрят ли на нее как на цирковую мартышку или нет. Она пришла сюда с одной целью – забрать вещи Нотта. И она это сделала, а Филч с важным видом толкал перед собой тележку, где лежали чемоданы парня.
Блейз Забини прожужжит завтра все уши Драко, доказывая, что с Грейнджер что-то не так. Но это будет завтра. Сейчас он, как и любой слизеринец, был очарован, как храбро она выглядела в самом сердце змеиного логова.
Но доставалось не только ученикам, даже великий и ужасный Снегг как-то растерялся и не смог ей ответить.
Она стала желанным гостем на вечеринках, что Слизерин продолжал устраивать.
Но каждую ночь она упорно искала в вещах Теодора хоть что-то, что могло бы пролить свет на ситуацию.
Две недели беспрерывных поисков, и она нашла. Целых две новости. Во-первых, можно смириться и не искать родителей, Нотт стер им память – они ее просто не вспомнят. А еще они теперь живут в Австралии и ни в чем не нуждаются. Это о хорошем. А плохое было то, что рукой Нотта было написано, что “их семь”. И что-то подсказывало Гермионе. что это он о крестражах.
И это было страшно. Не просто разделить душу и один раз, а Том Реддл сделал это аж семь. Только осознание вызывало трепет, а затем ужас, но Гермиона не чувствовала. Она вообще ничего больше не чувствовала.
Прошлая Гермиона наверняка бы запаниковала, но не эта. Настоящая Гермиона приняла это, как дар свыше. Просто организм выработал антитела к боли, поэтому все так.
Утром, пока все еще будут спать, она выбежит на улицу. Она будет стоять на том месте, куда предположительно упал Нотт. Удивительно, но не было ни одного признака трагедии.
Она применяла всевозможные чары, чтобы уловить малейшие следы магии, но все было безуспешно. Глухо, как в танке.
Она еще долго стояла тут, на этом самом месте, стараясь поймать и уловить что-то эфемерное, но так и не смогла ничего понять.
Она наколдовала незабудки. Красивые цветы практически сразу пробились сквозь мерзлую землю и набрали цвет. Красивый, ровный круг. Идеальный круг. Потому что Нотт любил все идеальное. Потому что он был идеальным. Медальон полетел в этот круг. Гермиона оставила тут самое дорогое, что у нее было – свое сердце.
– Ты был прав, Тео, – тихо прошелестела девушка. – Я теперь смотрю на мир твоими глазами.
Она ушла, не оглядываясь. Боялась остаться насовсем. Потеряться во времени.
Но если бы она обернулась, если бы помедлила хоть на мгновение, то смогла бы увидеть тень между деревьями, что за ней наблюдала. Небольшой порыв ветра поднял с земли украшение и поместил его в руку человека, завернутого в серую мантию.
– Сберегу, – пообещал человек, убирая медальон во внутренний карман. На территории Хогвартса нельзя аппарировать, поэтому серая тень взмыла высоко в небо и, оказавшись за пределами защитного купола, трансгрессировала.
В тот день Хогвартс ахнул – глаза Гермионы Грейнджер поменяли цвет. Вместо карих они стали небесно-синими. Как у Теодора. Теперь никто не смел упрекнуть ее в неискренности или расчете. Фантастика – гудел весь замок. Глаза поменяли цвет. Это был как патронус, только лучше. Глубже. Искреннее.
– Тебе не кажется, что с Грейнджер что-то происходит? – спросил Блейз у Драко, когда весь их поток грустил на чарах.
– Что? – Драко был выдернут из своих мыслей.
– Ну с Грейнджер что-то творится, не замечаешь? – обеспокоено спросил Забини.
– Нет, у меня сейчас другие проблемы, – сухо ответил Малфой.
Действительно, у Драко времени не было, чтобы подмечать какие-то изменения в Грейнджер. Сегодняшняя ночь была первой в череде многих, когда они пересеклись. Ее синие глаза заставляли ежиться, но этой ночью это было не помеха.
Он наконец-таки понял, как работает шкаф в Выручай-комнате. Спасибо Дафне, что натолкнула на эту идею. Был только один минус – шкаф был немного сломан и не позволял перемещаться живым существам. Драко таким образом сгубил четырех канареек.
Решив, что этой ночью было достаточно открытий, он решил расслабиться, и вечеринка Слизерина была как нельзя кстати. В голове даже промелькнула мысль, что, быть может, Панси отсосет по старой дружбе, и эта мысль заставляла ноги парня активнее двигать в сторону старого кабинета, где обычно и развлекалась “золотая” молодежь.
Дыхание сперло, когда он увидел Грейнджер, и все планы полетели к чертям. Не видел Грейнджер – и все было нормально, но как увидел – все поменялось. Ему нужна Грейнджер, потому что она была тем якорем, что хоть как-то удерживал парня в реальности.
Он не планировал ничего. Теперь – ничего. Просто напиться в уголочке и лечь спать. Ну может быть, вздрочнуть. Но судьба решила иначе. Уже было раннее утро, поэтому ребят, что еще развлекались, можно было пересчитать по пальцам.
Малфой не спеша потягивал свой огневиски, когда судьба решила поиздеваться над ним – бутылочка указала на него.
– Я не играю, – ответил Драко на улюлюканье ребят.
– Малфой, ты же знаешь правила, – сказал Смит.
– Я не буду его целовать, – произнесла Гермиона. – Тем более он не в круге.
– Тогда эта судьба, Грейнджер, – он уже стоял на ногах. Если судьба подбрасывает шанс – надо хватать его за хвост. Особенно, если это поцелуй с Грейнджер.
Все, затаив дыхание, наблюдали, как он медленно, словно кошка, подходит к ней. Подал руку – помог встать. Она бы попятилась обратно от него, но было не страшно. Даже интересно. Он что, правда поцелует ее? Прямо здесь? И даже не поведет в шкаф или в другую комнату?
Его руки уже на ее талии.
– Что, Малфой, так хочется поцеловаться с грязнокровкой? – спросила Гермиона шепотом, чтобы слышал только он.