Но каждый вечер она сидела с самым невозмутимым видом на свете, и это заставляло желать ее еще больше.
Блейз всегда давал им время побыть вдвоем. И в этот раз он тоже ушел, чтобы вернуться позднее.
Все шло по обычному сценарию. Он положил свою ладонь на ее колено, и его рука медленно поползла выше. Как обычно, она уже успела принять душ и привести себя в порядок. Малфой облизнул собственные губы – второй раунд начинается.
Сначала он пугался, когда Гермиона начинала просить его остановиться или быть чуточку нежнее. Но потом вспоминал, какой развратной была гриффиндорка в Выручай-комнате, как просила быть грубее. И сейчас он тоже был грубым. Он считал, что Гермиона играет с ним, ведь он имел глупость признаться ей, что хотел бы сыграть в такую игру.
И сейчас он улыбался, ведь Гермиона хорошо вжилась в роль. Драко даже цокнул языком – роль жертвы насилия была великолепна в ее исполнении, и он даже сам верил ей, что она этого не хочет. Все эти ее кроткие “пожалуйста” и холодные ручки, пытающиеся остановить его неумолимые ладони.
Ее вскрики протеста со времени превращались в горячие стоны, которые и мертвого бы свели с ума, а он был всего лишь подростком. Живым и страстным.
Он хотел с ней обсудить все то, что происходила в Выручай-комнате, но Гермиона ясно дала ему понять еще там, что все, что происходит в Выручай комнате, навсегда остается в Выручай-комнате. И он молчал. Он лишь пару раз за все время обмолвился об этом, но Грейнджер сделала вид, что не понимает, о чем идет речь. И Драко принял правила этой игры.
Вот и сейчас он грубо вколачивался в нее сзади, звонко шлепая девушку по ягодицам. Она болезненно постанывала его имя, а он лишь смеялся в ответ, наблюдая, как ее задница приобретает красноватый оттенок. Плотно сжатое колечко ануса так и манило, и Драко стал уверенно разрабатывать его средним пальцем.
– Нет! – дернулась гриффиндорка, но Малфоя было не остановить.
– Грейнджер, у тебя уже был такой опыт, – напомнил он.
– И мне не понравилось!
– Я возбужу тебя так, что член, как родной, проскочит.
– Мне не нравится, – упорно повторила она.
– Но мне это нравится.
– Сам себя и трахай, – заявила Гермиона.
– Не дотягиваюсь, – притворно сокрушался Драко.
Между парой завязалась легкая борьба – Грейнджер хотела вовсе прекратить этот половой акт, а Малфой планировал хорошенько провести ночь, наполнив все ее дырочки. Он даже выпил одно волшебное зелье, когда покидал Выручай-комнату, так что был уверен, что ночь будет долгой. И приятной до судорог… Он был сильнее, поэтому смог осуществить еще одну свою пошлую фантазию – привязать Гермиону к кровати и трахать, как мечтал все эти годы.
Два галстука – слизеринский и гриффиндорский – обвили ее запястья. Они же и зафиксировали ее руки, надежно привязав девушку к кровати. Она была подвижной, но вот оказать должного сопротивления не могла, как ни старалась. Чары на комнату, чтобы никто не побеспокоил. Никто – Блейз, который стал слишком уж опекать девушку. Его девушку.
– Малфой, это не нормально, – попыталась она его образумить.
Он потянул ее за волосы, заставив максимально откинут голову назад. Их глаза встретились. Он никогда бы так не сделал, но он прекрасно помнил, как течет его гриффиндорка при появлении грубости. Он прекрасно помнил, как чуть сам не кончил в штаны, когда она попросила плюнуть ей в рот в Выручай-комнате.
– Грейнджер, давай просто повторим то, что происходит в Выручай-комнате?
Но это было не предложение. Это была констатация факта. Он запечатлел невесомый поцелуй на ее лбу, а затем надавил девушке на спину, задавая необходимый для него прогиб. Но Гермиону это не устраивала, поэтому она пыталась наотмашь пнуть его ногами.
– Если ты не прекратишь, то я тебя накажу, – предупреждает Драко.
И конечно же, на радость слизеринцу, она не прекратила.
– Попроси меня, и я остановлюсь, – доносится до Гермионы, но она никак не понимает, о чем его нужно попросить.
А в следующую секунду на нежную кожу ягодиц опускается ремень. Хороший, брендовый ремень из драконьей кожи. Она взвизгнула, лаская слух парня. Малфой давно понял, что боль может заводить, просто редко кто разделял подобное, но Грейнджер показала ему, что не против иногда позволять делать с собой все. И сейчас ему не нужен был жалкий час – сегодня у него впереди целая ночь.
Уже на третьем ударе ремень смог рассечь кожу, оставляя после себя багровый рубец, который немного кровоточил. Но она по-прежнему не просила его. Он нанес еще три удара, заставляя девушку сорвать глотку в крике. Новые удары, чуть слабее, чем предыдущие, задели ее половые губы. Намеренно. Это был нечеловеческий вопль, Драко даже замер, ожидая мольбы, но она по-прежнему молча плакала. Десятый удар был финальным – дальше слизеринец сам не смог продолжить.
Ремень выпал из вспотевших пальцев, которые стали ощупывать нанесенный ущерб. Чертовски нежно. До боли приятно. Кончиками пальцев он прошелся по каждой припухлости, размазывая местами выступающую кровь. И эта нежность добила гриффиндорку.
– Пожалуйста, – только смогла прошептать она.
Но он услышал. Он все понял. Она разрыдалась сильнее, когда он стал нежно поглаживать ее по спине. Но Малфой всегда оставался Малфоем, тем более, когда был без одежды.
Гермиона вздрогнула всем телом, когда несколько его пальцев стали дразнить вход влагалища, а большой палец закружил по клитору. Удовольствие, щедро посыпанное болью. Всего лишь одно неверное движение в сторону, и она закричала бы от боли, но парень ловко удерживал ее на нужной стороне.
Малфой еще долго бы мог удерживать ее на этой сладкой грани, если бы не собственное возбуждение, на поводу которого он и пошел.
Было глубоко за полночь, когда Малфой рухнул рядом с девушкой. Щелчок пальцами, и путы, что ее все еще держали, спали. Она также рухнула, и он поспешил притянуть ее к себе.
У нее совершенно не было сил. Даже сказать, как все это было мерзко.Она и подумать не могла, что секс может быть настолько грязным и эгоистичным. Болела каждая клеточка, каждый атом. Завтра она поставит точку в этих отношениях. Она не позволит ему больше использовать свое тело, когда он не может выделить и пары минут на разговор.
Драко прижимал ее к себе. Дышал с ней в такт. Она была прекрасна. Под стать такому монстру, как он.
Было ли ему стыдно? – Отнюдь.
Жалел ли он? – Только о том, что заставил пить ее эти женские зелья.
Сейчас, когда жизнь казалась не такой уж и долгой, ценности становились другими.
Он положил руки на ее живот – он отдал бы все богатства мира, чтобы оставить в ней частичку себя. Ту частичку, которая бы напоминала о нем. О них. О их большой… чего-то там. О чем в книжках пишут.
Объятия успокаивали их души, и они забылись тревожным, но сном.
Уже завтра ее мир рухнет, ведь Драко отречется от нее. Но сегодня – сейчас – они были вдвоем.
Розовые очки спали неожиданно. Драко просто притянул ее к себе для поцелуя, и она ответила, со всем пылом, на который была способна. Она хотела сказать ему, что вчерашнее не должно повториться, но была перебита.
– Твою мать, – голос Гарри ее отрезвил, и она отпрянула от Драко.
– Поттер, Уизли, – поджал губы Малфой.
– Гермиона, отойди от этого урода, – Рон был сама любезность.
Вариантов была масса. Можно было начать нелепо оправдываться, громко заявлять, что это не то, о чем они подумали, или же вовсе провалиться сквозь землю от стыда.
Но Гермиона выбрала другой вариант.
– Он не урод, мальчики, – начала она издалека.
– Он лапал тебя, – прорычал Уизли.
– А тебе завидно, да? – подал голос Малфой.
– Не лапал, – поправила девушка. – Мы целовались.
– Гермиона! – ахнул Поттер.
– Да, Гарри, когда люди нравятся друг другу, они целуются.
– Нрав… – задыхался Уизли. – Он же хорек!
– Следите за выражениями, – просит девушка.
– Он тебя проклял? Заставил? Шантажирует? – Гарри отчаянно пытается найти объяснение увиденному. Он даже очки протер о мантию.